Вольдемар вышел из машины.
– Ого! – воскликнул сторож, увидев Вольдемара. – Опять ты в строю?
– Пока только временно, – сказал Вольдемар. – Но ты лучше расскажи, как поживает мой слон.
– Скучает без тебя, – ответил сторож. – Прямо жаль его. Почти ничего не ест, хорошо, если изредка выпьет глоток воды.
Вольдемар озабоченно вздохнул.
– Мне надо вывести его в город погулять, – сказал он. – Я надеюсь, что небольшая прогулка по городу пойдёт ему на пользу.
Теперь в свою очередь нахмурился сторож.
– Что? – проворчал он. – Гулять по городу? Нет-нет, этого я не могу разрешить. Моя обязанность сторожить, чтобы ни один зверь не вышел за ворота. Днём делай со своим слоном что хочешь, а ночью его сторожу я.
Но слова сторожа ничуть не смутили Вольдемара.
– Милый друг, – сказал он. – Ты обязан не только сторожить зверей, но и отвечать за них. А если ты сейчас не пустишь слона погулять, он проголодается и от этого умрёт, то вся вина ляжет на тебя…
Он продолжал в том же духе и настолько убедительно, что сторож в конце концов сдался.
– Что ж, забирай своего слона, – махнул он рукой. – Но запомни, что за пределами зоопарка отвечаешь за него ты.
И когда сторож открыл ворота, Вольдемар чуть не бегом бросился к клетке слона.
Муфта и Полботинка улыбаясь смотрели ему вслед, и Муфта сказал Полботинку:
– Трудно поверить, что у этого человека переломаны все рёбра.
– Рёбра-то у него сломаны, – ответил Полботинка, – но духовно его сломить невозможно.
Ужин с блинчиками.
Моховая Борода очнулся после дневного сна от запаха блинов, доносившегося из кухни дамы и щекотавшего ему нос. Так, значит, дама принялась жарить блинчики. Но как ни удивительно, это обстоятельство он воспринял довольно равнодушно. Он, конечно, любил блинчики, просто ужасно любил, но сегодня их запах не произвёл на него особого впечатления. У него вообще не было аппетита, ему вообще ничего не хотелось.
Тут он вспомнил, что выбрал из своей бороды всю бруснику, и его охватила тревога. Настало ли время собирать бруснику или ещё рано? Не поступил ли он противозаконно? Эта мысль не давала ему покоя и мучила всё больше и больше. И когда из комнаты послышался звон посуды, Моховая Борода решил подать знак, что он проснулся.
– Извините! – крикнул он в открытое окно. – Не будете ли вы так любезны и не посмотрите ли в газете, напечатано уже разрешение собирать бруснику?
Дама перестала накрывать на стол, подошла к окну и втащила сумку с Моховой Бородой в комнату.
– Сейчас посмотрим, – ласково произнесла она. И тут же взяла газету. Она быстро пробежала глазами последнюю страницу и сказала:
– Разрешение есть. С сегодняшнего дня. С сегодняшнего дня! У Моховой Бороды камень свалился с души. С сегодняшнего дня! Это же замечательно!
– Тебе хочется пойти за брусникой, малыш? – спросила дама.
– Да нет, не особенно, – ответил Моховая Борода, вылезая из сумки. – Я просто так…
– А может, тебе хочется блинчиков с брусничным вареньем?
– Спасибо, нет.
– Тогда с земляничным? У меня чудесное земляничное варенье. Моховая Борода покачал головой.
– А с малиновым?
Моховая Борода снова покачал головой.
– Ну что ж, – сказала дама, продолжая накрывать на стол. – Тогда покушаем блинчики с сахаром, а варенье оставим на следующий раз, к манной каше.
Моховая Борода молчал. Известие о том, что разрешение собирать бруснику уже напечатано в газете, несколько улучшило его настроение, но аппетита всё равно не было. Он проголодался, но не думал об этом. Пусто было на душе. Ничто не вызывало интереса, всё стало безразличным.
«Откуда такое равнодушие, – думал Моховая Борода. – Может быть, оттого, что казавшееся близким освобождение не удалось? Или плен понемногу начал оказывать своё замораживающее влияние? Это было бы ужасно! Какой смысл жить, если тебе уже ничто не удаётся. Нет-нет! Надо постараться взять себя в руки, нельзя, чтобы засосало болото равнодушия! Ведь Муфта и Полботинка теперь знают, где он живёт. Уж они-то что-нибудь придумают для спасения. Нельзя терять надежду. Надо укреплять силу воли. И что важнее всего – никогда нельзя мириться с унизительным пленом. А равнодушие понемногу приводит к примирению и покорности. Равнодушию надо объявить беспощадную войну».
– Мне всё же хочется земляничного варенья, – сказал Моховая Борода.
Никакого равнодушия. Самое главное – чего-то хотеть.
– Вот видишь, – сказала дама. – А я уж подумала, что ты заболеваешь.
– Заболеваю? – засмеялся Моховая Борода. – Я ещё никогда не болел.
– Правда? – удивилась дама. – А я-то представила себе, как уложу тебя в постель и стану за тобой ухаживать.