— Не у меня — у Хозяина. Выпас его какой-то гад… — И Ершик начал рассказывать, как ему позвонили по мобиле и велели забрать из двести шестого номера штуку, которой там, скорее всего, и не было.
Маша слушала, не дыша. История с «жучком» переворачивалась с ног на голову! Не изменилось одно: в ее номере побывал бой. Но «жучок» он должен был не поставить, а снять. И приказ получил не от Андровского, а от незнакомой женщины. Причем та звонила по телефону, который бой получил от Хозяина и поэтому считал, что женщина говорит от его имени. Но потом бой понял, что женщина — враг Хозяина… Разбираясь в этой головоломке, Маша совсем забыла про Надюху. А колбасная принцесса вдруг стала хватать ее за руки.
Маша взглянула на нее и отшатнулась. Закатив глаза, Надюха медленно сползала по стене. Ее лицо посерело, как табачный пепел. Торопясь, пока она совсем не упала, Маша подставила плечо, взвалила Надюху на себя и стала спускаться по лестнице. Того, что она успела услышать, было достаточно, чтобы ей очень не хотелось столкнуться с боем и неизвестной девчонкой.
Коленки тряслись и подгибались. Больше всего Маша боялась оступиться в своих туфлях на тонком каблуке. Можно так загреметь с лестницы, что врагам нечего будет добавить. Она уговаривала себя, что каждый, кто может подтянуться на турнике, может и унести свой вес. Беда в том, что вес колбасной принцессы был далеко не Машиным.
Уф, спустилась! На ровном месте стало легче. Куда теперь? Направо, всего в десятке шагов, была дверь, выходившая под парадную лестницу к стойке портье. Но если появиться там с Надюхой на спине, портье обязательно расскажет бою о таком редком событии. Пойти налево, в сторону бального зала? И долго, и трудно, и ничего не стоит заблудиться. Самое дрянное — Маша не знала, что с Надюхой. А вдруг ей срочно нужен укол или таблетка, и минута промедления может стоить жизни колбасной принцессе?! И не спросишь. Надюха повисла на ней, как мешок.
Маша скинула туфли и побежала налево. В глазах стояла сцена из одного кино, где маленький китаец выносил из боя большого белого командира, не бросая при этом винтовку. Со стороны Маша с Надюхой выглядели, наверное, точно так же. Роль винтовки играл пастушеский посох. «Надо было посадить ее на яблоки», — подумала Маша, пробежав шагов двадцать. «И очистительную клизму», — подумала, пробежав еще пятнадцать шагов и два поворота. «Посох, наверное, можно уже бросить», — подумала, потеряв счет шагам.
— Я сама, — вдруг сказала колбасная принцесса.
Маша опустила ее на ноги и почувствовала, что не может разогнуться. Спину ломило невыносимо. Так и останешься горбатой на всю жизнь. У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба.
Она заставила себя выпрямиться и начала шарить по Надюхиным карманам.
— Ты что?! — отпихивалась колбасная принцесса.
— Ищу таблетки.
— Какие?
— Не знаю, какие у тебя таблетки.
— Да нет у меня таблеток, я не болела с пяти лет, — хлопая белесыми ресницами, выложила Надюха.
— А что ж ты?..
— Испугалась.
Ответ был такой неожиданный, что Маша даже не смогла разозлиться. Она слышала выражение «бояться до потери сознания», но и подумать не могла, что так бывает на самом деле.
— Надь, а ты к врачу ходила? Это все-таки ненормально. Может, у тебя чего-нибудь не хватает — адреналина там или…
— Норадреналина, — подсказала Надюха. — Все нормально, просто есть вещи, которые сильнее меня. Ты вот не знаешь, что это такое — когда тебя как мешок засовывают в багажник и везут в неизвестном направлении. А меня так два раза катали.
— Из-за родительских денег? — догадалась Маша.
— Деньги — вода: сегодня есть, завтра утекли, — философски заметила Надюха. — Настоящее богатство — то, что каждый день приносит новые деньги. Короче, у нас хотели отобрать колбасный завод… Я в порядке, пошли отсюда.
— Ой, мне за туфлями надо вернуться, — спохватилась Маша. Колбасная принцесса вцепилась ей в руку:
— Не ходи! Ну их.
— Не ну их, а надо! — твердо сказал Маша. — Вдруг бой увидит? Он же все поймет и будет искать меня по туфлям, как Золушку.
— Кто?
— Бой. В серой курточке, который чемоданы таскает. Это был он.
— А кто девочка?
— Не знаю.
— Пошли, — вздохнула Надюха и с обреченным видом поплелась за Машей. Оставаться одной ей казалось еще страшнее, чем возвращаться.
Это был путь на казнь. С каждым шагом Надюха все медленнее перебирала ногами. Каждую минуту все сильнее бледнела. На каждом повороте просила Машу потихонечку высунуться, а сама стояла с посохом наизготовку. Честное слово, легче было тащить ее на спине.
Наконец, выглянув из-за очередного угла, Маша увидела свои туфли.
— Подожди ровно две минуты, — сказала она и скорее, пока Надюха не успела схватить ее за руку, выбежала в коридор перед лестницей.
Подхватили туфли, прислушалась… Бой и девчонка еще разговаривали. Не будь рядом Надюхи, которая в панике могла натворить глупостей, Маша слушала бы их, сколько возможно. А так решила узнать хотя бы имя или кличку девчонки.
С туфлями в руках она дошла до угла. Голоса были еще плохо слышны.
И вдруг кто-то вскрикнул коротко и высоко. Дрогнул пол под ногами, под лестницей хлюпнуло, как будто туда сбросили мешок с мокрым тряпьем.
Глава III ЗАЩИТА АЛИБАБЫ
— Я от Хозяина, — сказала Верка.
— Знаю. Говори, быстро.
— Быстро не получится.
Ерш обхватил себя руками. Полминуты на морозе, а он уже превратился в сосульку. Дурацкая форма. Курточка короткая, в поясницу задувает.
— Обойди вокруг, я тебе черный ход открою, — бросил он и, приплясывая от холода, вернулся в музей.
— Подудели в трубу? — спросила из-за стойки Соня.
— Ее мамаша там ждала, стеснялась зайти. Во деревня! — осудил Ерш, как будто сам вырос в Рио Де Жанейро, и попросил у бармена чаю. Пока Верка топала кругом, он успевал хлебнуть горячего.
Чай был ароматнейший, и сахару в меру, чтобы не отбить вкус.
— Что за сорт? — ревниво спросил Ерш. Он считал, что разбирается в хорошей еде и питье.
— Четыре сорта в разных пропорциях, мой рецепт, — сказал бармен.
— Скажешь потом, запишу, — Ерш с сожалением отодвинул чашку. — Не выливай, я люблю холодный. Вернусь — допью.
Верка топталась на заднем крыльце под лампочкой. Она была даже симпатичной, когда не изображала чеканашку.
— А ты, значит, на связи у Хозяина, — ревниво заметил Ерш, впуская ее за дверь. — Кто еще из наших в «Кущах»?
— Многознание ума не прибавляет, — сказала Верка. — Пошли наверх.
— Зачем? — не понял Ерш.
— А если кто выйдет на лестницу?
В этом был резон: подняться к чердачному люку, там точно не заметят. Ерш вздохнул и пошел, думая, что знает в «Райских кущах» каждый чулан, а Хозяин сослал его в музей и взял к себе связной Верку, которая хоть и поддельная, но все-таки дура. Под ложечкой сосало от обиды, но Ерш виду не показал и даже для приличия завел не относящийся к делу разговор:
— Ты где шаталась-то? Год тебя не видал.
Во времена лохотрона Верка была нелюдимой. Днем на рынке не поболтаешь, они же типа незнакомы. Вечером поделили выручку и разошлись. Ерш раз хотел ее проводить — убежала… А тут по-свойски начала рассказывать, как в Ивантеевке их бригада схлестнулась с другими лохотронщиками, как лежала в больнице. Плакала. Ерш даже растрогался. Не, она правда симпатичная. И носяра не сильно большой, зря ее Рылом прозвали.
На повороте лестницы Ерш случайно прижал ее и бедром и почувствовал в кармане Веркиного пальто мобилу. Большая, из самых дешевых. Видно, Хозяин всем раздал такие.
— Скажи Хозяину, по нашим мобилам звонить нельзя, — предупредил Ерш.
— Он сам давно понял.
— А чего ж ты носишь?