Тем временем Вова Дудасов готовился к сольному представлению. Еще днем, сразу после ухода Шувалова, он сбегал в магазинчик «Веселые ужасы» и приобрел там массу потрясающих вещей: дюжину пластмассовых яиц, наполненных зеленой желеобразной слизью, клыки Дракулы, баночку светящегося крема, пузырь вонючей пены, аудиокассету с записью страшных криков, а также накладной резиновый живот с красивым разрезом посредине.
Надо заметить, что вываливающиеся кишки выглядели очень натурально.
Приладив живот под расстегнутую рубашку, Вова подошел к зеркалу и, полюбовавшись собой, хихикнул.
— Зуб даю, девчонка описается от ужаса! — пообещал он своему отражению.
Василиса заканчивала первую страницу отчета, когда в коридоре раздалось леденящее душу завывание. Казалось, воет какое-то существо, находящееся в предсмертной агонии. Василиса обмерла. Минута томительного ожидания — и завывание повторилось! Протяжный, тоскливый вой пронесся по коридору, закончившись коротким хриплым кашлем. По мнению Василисы, такие звуки могло издавать только чудовище.
Ее пульс считал так же. Поэтому он переместился в уши, участившись до верхнего предела. Василиса взобралась на стул с ногами и, вытаращив глаза в пустоту, вся обратилась в слух. Вой повторился. Теперь он был ближе к кабинету и еще ужаснее! Вдруг раздался топот, далекий крик о помощи, удары — и тишина.
Некоторое время Василиса стояла на стуле на четвереньках, не в силах пошевелиться.
Первая мысль, которая пришла ей в голову, была о маньяке, перенесшем свою деятельность в стены «Метеорита». Вдруг, пока она тут обмирала от ужаса, на этаже убили какую-нибудь девушку? Вооружиться в приемной было категорически нечем. Василиса, не спуская ног на пол, потянулась к шкафчику.
Там она обнаружила только бумаги и — о, радость! — запасы спиртного, которое, вероятно, хранилось здесь для гостей. Организм подсказал, что коньяк — это именно то, что ему нужно в данный момент больше всего.
Безжалостно сорвав пробку, Василиса приникла к горлышку и сделала два больших глотка. Коньяк мягко обжег гортань и побежал в желудок.
Прошло примерно полчаса, и она поняла, что испытывает неистребимое желание выйти из кабинета и посмотреть, что делается снаружи. Все эти полчаса, кстати сказать, в коридоре что-то выло и бегало. Отхлебнув очередной раз из бутылки, Василиса слезла со стула и на мягких теплых ногах двинулась к выходу.
— А хрен ли мне бояться! — вслух воскликнула она и браво распахнула дверь.
Коридор, в котором приглушили свет, выглядел неуютно. Выйдя наружу, Василиса тут же наступила ногой во что-то скользкое и наклонилась посмотреть, что это.
— Сопли? — вслух подумала она. — Не может быть. Так высморкаться мог только слон. И то, если у него было воспаление носовых пазух.
Вова Дудасов к тому времени, как Василиса окончательно осмелела и появилась-таки в поле его зрения, порядком притомился. Когда дверь кабинета открылась, он находился как раз возле лифта. Мешком свалившись на пол, Вова раскинул руки и распахнул рубашку, чтобы резиновые кишки были хорошо видны.
План его был прост и казался легким в исполнении. Включить кассету с криками, лечь и притвориться трупом. Увидев кишки, объект, безусловно, впадет в панику и с визгом убежит назад в кабинет. Тогда «труп» уйдет в хозблок, наденет клыки Дракулы, вымажется фосфоресцирующим кремом и покажется бедняжке еще раз. Вова считал, что этого будет более чем достаточно.
Однако он просто не знал, с кем связался.
Исходя из собственного опыта, Вова представлял себе среднестатистическую секретаршу существом эфемерным и легко поддающимся панике. Пьяную Василису он в деле не видел.
Размазав слизь каблуком туфли, она шатающейся походкой отправилась туда, где лежало «тело». По дороге она испачкала локоть вонючей пеной, которую Дудасов щедро намазал на стены. (Ему же, в конце концов, убирать!) Понюхав ее и поморщившись, Василиса снова вступила сама с собой в диалог:
— Интересно, а это что еще за дрянь?
Вдруг зараза какая-нибудь?
Она обильно смочила локоть коньяком, бутылку которого держала за горлышко. И тут увидела Дудасова. Некоторое время она разглядывала кишки, потом икнула и прижала свободную ладонь к желудку.
— Боже мой! Кажется, меня сейчас стошнит.
Дудасов не на шутку испугался. Такая перспектива его вовсе не устраивала. Пользуясь тем, что Василиса отвернулась и не смотрит на него, он с проворством ящерицы отполз метра на три и снова принял прежнюю позу. Василиса, однако, передумала опорожнять желудок и снова повернулась к телу.
— Блин, — сказала она. — Труп перемещается. А может, он еще не труп? Вдруг у него есть пульс?