- Философ ты доморощенный. Сом Никитин говорил, что тебя водкой не пои, дай потрепаться.
- Понимаешь, молчу много, - ухмыльнулся я. - Вот и болтаю, когда прорвет.
- Да уж... - проговорила Анастасия, пристально меня разглядывая. Выглядела она на все сто.
"Если женщина тебя так разглядывает, считай, что ты у нее уже в постели", - подумал я. И, заулыбавшись, начал торить тропку в упомянутом направлении:
- Завтра я поеду выручать друга, и, может быть, погибну...
- Я поеду с тобой!
- Нет! - отрезал я твердо. - Не хочу греха на душу брать! Да и себя жалко: такие, как ты, под фанфары только и подводят.
- Возьмешь! - придавила меня девушка гипнотическим взглядом. Возьмешь! Я тебе пригожусь.
- Пригодишься? - прищурился я, не подчинившись ее глазам. - Тогда другое дело...
И, неспешно закурив, продолжил подготовку почвы для более близкого знакомства:
- Может быть, выпьем на дорожку? Дорога дальняя, несколько суток на самолетах, машинах и ишаках добираться придется. Давай, расслабимся по полной программе?
- В постельке, да? - прочитала Синичкина мои мысли. - Страстные поцелуи, пламенные объятия, трогательные признания?
- Ага... - проговорил я, взяв шелковую лапку девушки в ладонь.
- Не-а. Я так не хочу, - покачала она головой, высвободив руку. - Давай сделаем по-другому. И ты, и я знаем, что близость между нами рано или поздно случится. Но давай постараемся, чтобы это случилось как-то необычно... Как смерть наоборот. Давай приближаться друг к другу шаг за шагом...
- Романтичной любви хочется? - спросил я в сердцах, поняв, что за тело, извините, за сердце Анастасии, придется бороться ежедневно и, может быть, не один день.
- Чего мне хочется, милый, тебе тоже предстоит со временем узнать. Если, конечно, захочешь.
-Уже хочу.
- Какие вы все мужчины простые! Ну, неужто ты не можешь что-нибудь необычное придумать?
- Я всю жизнь придумывал женщин, а они оставались самими собой. Жестокими, расчетливыми, бездушными и всякое такое. И вот, под старость, я, наконец, решил отказаться от этой дурной привычки и тут же услышал: "Придумай что-нибудь про меня!" Ладно, ну а просто так попить шампанского тебе слабо?
Анастасия согласилась. Рассматривая ее аленькие губки бантиком, я неожиданно вспомнил, что разговариваю с собственной невольницей. И подбоченился, как, турецкий паша, раздумывающий на пороге гарема, какую из наложниц выбрать на ночь. А девушка, углядев перемену в моем восприятии действительности, лишь пожала плечами:
- Ну, если ты хочешь без настроения, давай, начинай.
И, стянув с себя маечку, села на кровать.
Открывшаяся перспектива показалась мне отнюдь не радужной. Не люблю насилия, хотя, говорят, оно настоящих мужчин возбуждает. Да и представил себе Анастасию, бревном лежащую на кровати. Это они умеют. "Белить в этом году потолки или нет?"
- Ладно, одевайся! - махнул я рукой в сердцах. - Будем играть по твоим правилам.
Синичкина усмехнулась. В глазах ее сверкнул интерес, в который была подмешана толика разочарования.
***
Следователь попросил нас побыть в Виноградове до середины следующего дня. Так что времени у нас было предостаточно. Я съездил за шампанским и принялся спаивать Анастасию. Но цели своей не достиг. Выпив пару фужеров, она сослалась на усталость, и мне пришлось отвести ее в мезонин. На широкую двуспальную кровать, специально сконструированную мною для приятного времяпрепровождения с яркими представительницами прекрасного пола. Но не для банального общения с Морфеем. А она заснула, не раздевшись, в момент, я выйти не успел...
Побродив по саду, я улегся на диван, и принялся осмысливать ситуацию. И зря- сразу стало тоскливо. Жена ушла, друг в лапах у бандита, эта загадочная девушка мозги пудрит. И все из-за дурацкого алмаза. Не надо было ехать в Старый Оскол. Ну, конечно! Тогда бы Синичкина ко мне домой заявилась. С ботинками. И этот фиолетовый Баклажан со своими людьми наехал бы на нас с Ольгой и Ленкой. Влип, короче. Судьба. И единственное, что я могу сделать так это идти туда, куда она ведет. Так, прикинем, однако, что мы имеем на сегодняшний день кроме пачки сигарет и двух бутылок Советского шампанского?
Во-первых, имеем гадкого бандита по кличке Баклажан. Баклажан... Приятели с югов без сомнения зовут его Баклажан-джан. Доподлинно он является членом хорошо организованной преступной группировки. И этот член смог найти и Сома в Старом Осколе, и меня с Веретенниковым на даче. Значит, он имеет возможность получать информацию в милиции или ФСБ. Но напрямую с этими органами не связан. Иначе я сейчас не пил бы шампанского, а кормил вшей и заражался туберкулезом в СИЗО.
И этот гадкий бандит ищет алмаз. Розовый алмаз с мухой. Значит, он рано или поздно вновь выйдет на меня. Из этого следует, что мне придется самому его найти. Лучше быть охотником, чем дичью. И искать его надо на Кумархе. Веретенников его туда приведет. Точно приведет.
Во-вторых, мы имеем Синичкину. Загадочную Анастасию Синичкину. Умеющую, якобы, предугадывать будущее. И наводить тень на плетень. "Я вам завещана, я вам завещана!" Сейчас она спокойненько спит, и значит, нам якобы ничего не угрожает. Ха-ха. Или лично ей ничего не угрожает. Что этой загадочной особе нужно? Алмазы! Не алмаз с мухой, который зарыт в саду, а сотни алмазов, которые гнездятся в третьем штреке пятой штольни. Это понятно. Женщины любят драгоценности. А зачем этой особе нужен я? Был нужен, чтобы узнать, где находятся предметы ее устремлений? Вряд ли. Сом ей, небось, все выложил... Наверное, все-таки в качестве проводника и охранника. Одной в дикие мусульманские горы даже колдунье страшновато идти.
И, в-третьих. Есть ли у меня другой путь, кроме как на Кумарх? Нет. Только там я смогу разрубить все узлы... И значит вперед и прямо, как говорят проходчики. Где там у нас шампанское?
...Ближе к утру мне приснился сон, будто бы ничего не случилось, и мы едем с Ольгой в зоопарк. Из-за спины доносятся голоса Полины и Лены. Они разговаривают о мальчике по имени Костик. А я поглядываю на Ольгу и думаю, что беременной женщине лучше бы ехать на заднем сидении. И что она за последнее время похорошела. Не как женщина, а как человек.
Затем мне приснилось, что я муха. Муха, с самого рождения живущая в алмазе. В алмазе, который может все. Но я этого не понимаю и не хочу понимать. Потому, что моя голова забита мушиными мыслями. Алмаз пытается изменить меня. Сделать многостороннее, интереснее. Но ничего не получается. И он чернеет, и делается жестким. Кругом становиться темно. И меня охватывает ужас смерти. Я пытаюсь пошевелиться, но атомы углерода не дают мне шелохнуться. А из окружающей темноты раздаются неприятные шорохи и странные звуки. Прислушиваюсь и понимаю, что это черви едят землю. Прожорливые черви... Маленькие и большие. А я скован черным, глубоко закопанным алмазом. И молю мужчину, спящего в доме, сам себя молю: "Выкопай меня, выкопай! Нет больше мочи быть похороненным!"
Проснувшись, я выбрался из дома, ничего не соображая, пошел к яблоне и выкопал алмаз. Поглазев на него, вернулся в дом (заровняв, конечно, ямку дабы не злить мамулю, большую противницу любого беспорядка) и подумал, где схоронить досадливую драгоценность. И ничего лучшего не придумал, как замуровать ее, обернутую в фольгу, в подвале, в щели между фундаментными блоками (пришлось развести в баночке немного цемента).
Окончив с захоронением, вымыл руки и пошел наверх посмотреть на Анастасию. "Может, не спит, чем черт не шутит?" - надеялся я, поднимаясь по лестнице.
Однако девушка спала, свернувшись калачиком. Я кашлянул. И она, приоткрыв глаза, замахала рукой. "Иди, мол, к чертовой бабушке".
И мне пришлось идти досыпать в одиночестве. После пары фужеров шампанского.
***
К обеду 26 июля мы были в Москве. Проезжая Бронницы, заметили "хвост" в виде новенького синего "Оппеля"; на ближайшем посту ГИБДД я сообщил об этом милиционерам. Они уже знали о ночном происшествии в дачном поселке под Виноградово и немедленно занялись нашими преследователями.