— В ординаторской, естественно. Тоже отдыхает. Ночь выдалась не из легких.
— Послушайте, сестра, я проехал больше четырехсот миль, чтобы увидеть мисс Брэдли.
— И увидите. Только утром. Вам тоже не мешает отдохнуть. Тут неподалеку есть мотель. Поезжайте и возвращайтесь не раньше восьми. Я вам клянусь всем, чем угодно, что мисс Брэдли находится вне опасности.
— А можно мне взглянуть на нее? Только взглянуть? Пожалуйста, сестра! — Он подкрепил свою просьбу-мольбу стодолларовой купюрой, которая моментально исчезла в кармане форменного халата, и получил возможность собственными глазами убедиться, что его драгоценная Оливия спит и дышит спокойно и размеренно.
Вернувшись в приемный покой, Дуэйн осторожно тронул за локоть задремавшую пожилую женщину и сказал:
— Идемте, миссис Грейнджер.
— Вы видели ее? — встрепенулась та.
— Да. Она в порядке. Сестра поклялась, что с ней ничего больше не произойдет.
— Вы собираетесь уехать?
— Только на несколько часов. Снимем номер в мотеле. Тут рядом. Вам необходимо прилечь. А к восьми вернемся сюда. Идемте же, миссис Грейнджер… И спасибо, что вовремя позвонили.
Несмотря на крайнюю физическую и эмоциональную усталость, или, вернее, благодаря ей Дуэйн не сомкнул глаз ни на мгновение. Его терзали мысли об Оливии, о ее отчаянном поступке, о его причинах. И еще яростная, исступленная ревность.
Он ни разу не подумал, что она могла обмануть его. Нет, просто она ошиблась, не разобралась в своих эмоциях. Оливия в глубине души продолжает любить Эндрю Уоррена и не простила ему, Дуэйну, того, что случилось с ее бывшим мужем. Очевидно, именно известие о его аресте прояснило для нее самой ее истинные чувства. Она не смогла вынести мысли о том, что явилась инициатором полицейского преследования, и приняла снотворное.
Эти и подобные мысли выгнали его из мотеля в начале седьмого. Прибыв в больницу, Дуэйн продолжал нервно расхаживать из угла в угол по приемному отделению, пока не дождался врача, окончившего утренний обход.
— Доктор, я адвокат и жених мисс Брэдли. Как ее состояние? Мне сказали, что только вы можете дать разрешение повидать ее.
— Да, это верно, — медленно ответил седовласый медик, внимательно разглядывая взволнованного молодого человека. — Что ж, могу порадовать вас, жизнь и здоровье мисс Брэдли находятся вне опасности. В сущности, она чувствует себя хорошо. Ей необходимо только полежать у нас еще день и завтра можно будет отправляться домой.
— Спасибо, доктор, вы просто камень с моей души сняли. Значит, я смогу увидеть ее прямо сейчас?
— Боюсь, что нет, молодой человек. Вас ведь зовут мистер Картрайт?
— Да. Да, — нервно ответил Дуэйн.
— Надеюсь, вы извините меня, но моя подопечная настоятельно просила, чтобы к ней ни в коем случае не допускали ее адвоката мистера Картрайта.
— Но… но… — Он почувствовал, как у него подкосились ноги, и тяжело плюхнулся на ближайший стул.
— Мне очень жаль, молодой человек, но я не могу позволить пациентке волноваться. Ей необходим полный покой.
Дуэйн помолчал, лихорадочно что-то обдумывая, потом произнес:
— Доктор, я хочу попросить вас сказать мисс Брэдли, что я приехал в три часа утра, как только узнал, что она в больнице. И что мне необходимо ее видеть. У меня есть для нее важные известия. Жизненно важные.
— Я попытаюсь, молодой человек, — качнув головой, согласился врач, — но ничего не обещаю.
— Нет-нет, конечно, я понимаю. Пожалуйста, доктор, попытайтесь. Это очень серьезно, поверьте.
— Верю. И приложу все усилия, — пообещал тот. Молодой, человек ему определенно понравился.
Он удалился и вернулся только через четверть часа. Все это время Дуэйн нервно вышагивал по коридору, мешая сестрам и санитарам.
— Вы можете войти на пять минут, — сообщил врач. — Но хочу предупредить вас, что мисс Брэдли находится далеко не в лучшем расположении духа. По каким-то неизвестным мне причинам она настроена против вас.
Сердце молодого адвоката упало. Значит, он прав… Что ж, в таком случае ему остается только сказать, что он сделает все возможное, чтобы исправить содеянное и спасти ее недостойного возлюбленного, и пожелать ей счастья.
Дуэйн глубоко вдохнул, выдохнул и последовал за симпатичным седовласым доктором. Тот подвел его к двери, оглянулся, словно проверяя, не требуются ли и ему его услуги, и сказал:
— Заходите. И помните, не больше пяти минут.
Дуэйн молча, кивнул, набрал полную грудь воздуха и вошел.
На кровати сидела она — его ненаглядная Оливия. Живая и невредимая, хотя и бледная.