Протянув руку, Керри взяла номер журнала «Horse and Hound»[18] и бегло просмотрела объявления о продаже лошадей, доставив себе удовольствие помечтать о гунтере, которого собирается купить. Пока что в выборе лошади она последовала совету леди Фортескью.
— Ничего не предпринимайте, дорогая, — сказала та, — до тех пор, пока не придете на обед в «Амбассадор». Там будет полно закоренелых лошадников. Они будут рады дать вам совет.
Вечером, когда Марк, стоя перед зеркалом, боролся с галстуком, Керри открыла ящик стола и достала бархатную коробочку от «Тиффани». Там лежала пара бриллиантовых серег с вкраплениями изумрудов. В тот день, когда Линди повел ее выбирать подарок, он сказал, что эти изумруды подходят под цвет ее глаз. Убрав волосы с шеи, Керри откинула голову назад, чтобы посмотреть, как все это смотрится в сочетании с черным платьем от Хэлстона. Марк подошел сзади и поцеловал ее в шею.
— Великолепно выглядишь, дорогая. Просто нокаут. А я думал, что на этот вечер ты наденешь что-нибудь новое.
— Я решила, что это платье приносит мне удачу. Вспомни, что случилось, когда я в последний раз его надела, — ты получил работу. — Подняв голову, она принялась рассматривать свое отражение в зеркале. Лицо Керри пылало от возбуждения, серьги напоминали огненные восклицательные знаки.
— Надеюсь, мы сегодня вернемся пораньше. У меня что-то разыгралось настроение, — прошептал Марк ей на ухо.
— Какой ты глупый, Марк! — со смущенным смехом сказала Керри. Подойдя к гардеробу, она достала шубу из рыжей лисы и надела ее. Робко улыбаясь, Марк с восхищением смотрел на жену.
— Ты выглядишь просто потрясающе!
— Ну, ты тоже выглядишь неплохо, — сказала Керри, целуя его в щеку. Но ее мысли сейчас были далеко — на предстоящем приеме, где молодые ван Бурены должны были выйти в свет.
Перед тем как спуститься, Марк проскользнул в детскую, чтобы взглянуть на Линди. В уютной комнате стояли детская кроватка и шкаф с изображением шариков и клоунов. Приятно пахло тальком. Линди посапывал во сне, обняв пухлой ручкой мишку. Марк не удержался от того, чтобы погладить ребенка по округлой щечке. При виде сына сердце его наполнилось гордостью. Тихо закрыв дверь, Марк вышел из детской.
— Пойдем, а то опоздаем, — позвала Керри, стоявшая внизу. Увидев выражение его лица, она поняла, что Марк только что побывал в детской. — Марк, ты мог его разбудить. Ты ведь знаешь, как трудно его вечером уложить в постель.
— Ему нужно маленького братика или сестричку, чтобы он мог с ней играть целый день, — заметил Марк.
Керри сделала вид, что не расслышала, и вышла из дома, оставляя за собой аромат духов.
Когда они ехали по Челси к Мейфэр, Марк по молчанию Керри понял, что ей не понравилось упоминание о втором ребенке. Эту тему Марк поднимал уже несколько раз. С тех пор, как они переехали в Лондон, его жена была поглощена столькими вещами, не имевшими к нему отношения — от оформления дома до охоты, — что Марк боялся ее потерять. Особенно остро он испытывал это чувство в такой вечер, как сегодняшний, когда Керри казалась неприступной красавицей.
Марк постарался преодолеть обиду. Он понимал, что обязан жене очень многим. Если раньше Марк смотрел на Керри снизу вверх, то теперь он ее просто боготворил. Проявив огромные дипломатические способности, она сумела помирить его с отцом, хотя казалось, что они больше никогда не встретятся. Назвать ребенка в честь Линди — Сэнфордом Линдхерстом ван Буреном V — это было гениально. Марк догадывался, что смягчить сердце отца оказалось очень нелегко. Если бы не Керри, Марк никогда не получил бы назначение в Лондон, и Керри блестяще использовала это, чтобы воссоединить семью ван Буренов. Доказательством изменения настроения отца была проявленная им щедрость. Теперь трудно даже представить, думал Марк, что раньше Линди был против его женитьбы на Керри. Перед тем как переехать в Лондон на постоянное жительство, Марк вернулся в Нью-Йорк, где Керри встретила его вестью о примирении с отцом. В тот же вечер они ужинали с Линди в клубе «Никербокер», и Марк, как никогда прежде, был благодарен отцу за его теплое отношение к Керри. Марк понимал, что именно обаяние Керри сумело преодолеть непримиримость Линди. Теперь, когда появился внук, носящий его имя, ван Бурен-старший понял, что должен позаботиться о них. Марк испытывал глубокое удовлетворение от мысли, что именно он распознал выдающиеся качества Керри в первый же день ее появления в Медоуз.