После увольнения из армии Даниил купил грузовую «ГАЗель», и вместе с дедом, который был ещё достаточно бодрым в свои шестьдесят шесть лет, занялся печным бизнесом. Дела пошли хорошо. Сначала помог авторитет деда, которого многие знали, а со временем люди отметили красивую и качественную работу самого Даниила. Плюс помог интернет. Муравьёв не пожалел денег на хорошую видеокамеру, на которую снимал свои лучшие работы и выкладывал на ютуб. Это привлекло новых клиентов. Очередной клиент из интернета, молодая двадцати трёх летняя девушка, очарованная не только работой, но и самим мастером, стала его женой. И вот, через пару лет после свадьбы, когда Даниил отдыхал с женой в Турции, его дед взялся делать очередной заказ. Вместе с ещё одним работником, которого Муравьёв принял к себе на работу, Афанасий Савельевич довольно быстро справился с заказом.
А вот дальше начались проблемы. Сам Даниил, когда с кем-либо договаривался о работе, составлял договор. Дед же, привыкший верить людям на слово, никакого договора не составил, чем и воспользовался недобросовестный заказчик. Не желая платить, он сначала раскритиковал всю работу старика. А после и вовсе послал того куда подальше. В результате пожилой человек слёг с сердечным приступом в больницу. Вернувшийся из Турции Муравьёв был ошарашен свалившимися на него новостями. В больнице он узнал от деда все подробности и решил наказать нахального клиента. Ничего не сказав своим близким, он в лучших традициях братков из девяностых, «наехал» на неплательщика, угрожая тому физической расправой.
Испуганный халявщик заявил, что готов заплатить, попросив сутки времени для того, чтобы собрать деньги. Когда через сутки Муравьёв пришёл за деньгами, то во время их получения был задержан сотрудниками полиции и обвинён в вымогательстве. В принципе тюрьмы можно было избежать. «Жертва» вымогательства намекала на небольшую мзду, за которую поможет закрыть это дело. Но глубоко возмущённый Даниил столько всего наговорил наглецу, что тот сильно обидевшись, решил, что Муравьёву самое место в тюрьме.
Два других события, последовавшие через некоторое время после ареста, нанесли глубокую душевную рану Даниилу. Сначала скончался дед. И без того больное сердце не выдержало очередного удара — весть об аресте внука. А Муравьёв даже не смог с ним попрощаться. А потом на развод подала жена, сказав, что не намерена ждать, а потом и жить с уголовником. После смерти деда только месть занимала все мысли Даниила.
А после предательства жены в его душе что-то перегорело, и холодная ярость сменилась равнодушием. И вот он здесь, в этом душном и неказистом бараке, рядом с десятком таких же, как и он горемык. Самое интересное, что шутка завхоза про «пироги с глазами, которые глядят, когда их едят», каким-то непонятным образом растопила равнодушие, которое в его душе царствовало всё последнее время. У Даниила проснулся интерес к жизни. Ко всем этим людям, которые по воле судьбы оказались здесь.
Кто они: его сосед по кровати Маляр, властный завхоз Лапа, неприметный и ловкий Валет, трусливые шныри, что крутятся рядом с Лапой и Валетом, заглядывая им преданно в глаза, громогласный сержант Кулиба, умный и расчётливый старший лейтенант Агеев? С этими мыслями Печник уснул. А во сне Афанасий Савельевич угощал внука своим квасом и аппетитным яблочным пирогом, который смотрел на Даниила ярко-голубыми глазами Маляра и моргал большими, как у девушки ресницами.
— Ты кушай внучок, кушай, набирайся сил — говорил дед, — а мне пора идти.
— Куда, дедушка? Возьми меня с собой?
— Нет, Данилка, не могу.
— Почему?
— А кто печки мастерить будет? Кроме тебя некому.
— Хорошо, деда, я буду стараться.
— Старайся, внучек, а мне пора.
КУЗЬМЕНКО
— Значит, Егор Сергеевич, вас командировали к нам? — спросил Агеев невысокого брюнета, который был одет в светло-бежевый костюм, голубую рубашку, на которой выделялся полосатый галстук фиолетово-розовых композиций. На ногах сверкали гладко начищенные туфли из коричневой кожи.