Эта новость вывела всех из одного ступора, но вогнала в другой (мною был применён принцип «переключения»*).
– П-почему это отменяется? – с негодованием охнула Ложкина, как лицо наиболее заинтересованное, – ничего не отменяется! Я уже и фату даже купила…
От новости о фате моментально была забыта и рыдающая Лиля, и заключенный в кастрюльный каземат Жасминов, и даже оскорблённый Гришка.
– Где купила? – раненой тигрицей моментально подобралась Зайка и завистливо потребовала строгим голосом. – Покажи!
– Не скажу! – упрямо дёрнула головой Ложкина и её упругие, выкрашенные хной, локоны игриво подпрыгнули. – И не покажу! Где надо, там и купила! Не твоё собачье дело. Ишь, какая хитрая. Да и всё равно, до свадьбы видеть наряд невесты нельзя. Примета такая.
– Так почему это отменяется? – возмущённо заорала Белла, обнаружив, что разговор уходит вообще не в ту сторону.
– Если Григорий убьёт товарища Жасминова, или Лилю, или их обоих, то его посадят в тюрьму, а хоронить потом соседям придётся, – охотно пояснил я и добавил, – хотя можно провести сперва похороны, а потом свадьбу. Советскими законами это не запрещено.
Я немного задумался, а потом уточнил:
– Или наоборот.
– Ы-ыы-ы-ы-ы-ы… – Лиля зарыдала громче: она не хотела, чтобы их с Жасминовым убивали, а Гришка садился в тюрьму.
Не знаю, что бы мы нарешали, но на кухню вышел Печкин.
Он был взъерошен, и на одной стороне лица отпечаталась вышивка от подушки, вроде как маргаритки. Внимательно осмотрев поле боя, он почесал растрёпанный затылок и сказал мудрым голосом:
– Нужно товарища соседа оттуда вытаскивать, и то срочно. А то задохнётся ведь, жалко.
И все вспомнили о Жасминове и бросились его вытаскивать.
Примерно через несколько минут и совместных усилий соседей, сдобренных непечатными выражениями, голова Жасминова была извлечена из кастрюли.
– Получилось картофельное пюре, – философски подытожил Печкин, заглянув в кастрюлю с остатками картошки, а потом добавил укоризненным голосом. – А я ведь хотел в мундире. Там калия больше, а он для костей полезен, я в журнале читал.
С этими словами он печально вздохнул, развернулся и пошел в комнату. А следом за ним побежала встревоженная Ложкина.
– О, ужас! – сказала Белла и расхохоталась.
Я тоже посмотрел на лицо Жасминова и еле-еле сдержал смех.
От горячей картошки лицо соседа сейчас представляло собой раздувшуюся розовую подушку. От былой театральной красоты не осталось и следа.
– Гришенька-а-а-а! – завопила Лиля, увидев некрасивое теперь лицо Жаминова, и побежала в комнату срочно мириться с супругом.
– Лиля, – прошептал уязвлённый Жасминов и воздел руки, как Дездемона над черепом бедного Йорика (ну, или кто там над кем, я иногда от переживаний путаюсь).
Так как ситуация в принципе разрешилась, то я посчитал свою миссию выполненной и пошел обратно в комнату.
И был сильно обескуражен, обнаружив за своим столом Гришку.
– Я теперь у тебя поживу, – заявил он мне хмуро, – не могу видеть счастливые лица этих негодяев.
Я удивился, зарёванное лицо негодяйки Лили и обожжённое лицо негодяя Жасминова уж никак не тянули на счастливые. Кроме того, я категорически не хотел, чтобы у меня в комнате жил Гришка.
Но ответить я не успел, потому что Гришка сказал:
– Надо выпить, – и с надеждой требовательно посмотрел на меня.
Выпивки у меня не было. Да и в принципе я предпочитал не напиваться посреди рабочей недели, если нет очень весомого повода. Поэтому сказал категорическим голосом:
– Завтра на работу, Григорий.
– У меня отгулы, – равнодушно махнул рукой Гришка, – так что мечи на стол всё, что есть. Загуляем дня на два-три.
– А потом? – спросил я, в это время тщетно пытаясь придумать выход из ситуации.
– А потом я просплюсь, убью Лильку и Жасминова и сяду в тюрьму, – печальным голосом сказал Гришка и вздохнул, – Кольку вот только жалко.
Мне это надоело, и я сказал:
– Перестал бы ты, Григорий, дурью маяться. Ну вот сам подумай, что там такого случилось?
– Я всё видел, – мрачно сказал обманутый муж.
– Что ты видел? – зачал уже злиться я.
– Всё! – отрезал Григорий и посчитал, что на этом обсуждение поведения вероломной супруги можно заканчивать.
Но я очень не хотел, чтобы он поселялся у меня в комнате. Поэтому настойчиво продолжал развивать тему:
– Ну да, собрались все соседки на кухне и помогали Жасминову делать ингаляции из картошки. От насморка.