В столовой людей уже почти не было. Из-за того, что собрание затянулось, основной поток идущих с работы людей рассосался и перед нами в очереди стояло всего двое.
– Маша, возьмите и на утро что-нибудь, – посоветовал я, размышляя, что выбрать – котлету с гречкой или пюрешку с рыбой, – только чтобы не разогревать. А то общая плита утром постоянно занята.
– Как это знакомо, – усмехнулась Маша и добавила ещё сырники на поднос.
Мы сидели за столиком, ужинали. Маша вяло ковырялась в тарелке, видно, что аппетита совсем не было. Но поесть всё равно надо.
– Муля, – вдруг спросила она, – вы не ответили…
– Я? – удивился я, – когда? Кому?
– Мне, – невесело усмехнулась девушка, – я спрашивала, будет ли ругать вас Модест Фёдорович?
– Конечно будет, – уверенно сказал я и видя, как расширились от испуга глаза у Машеньки, пояснил, – это же такой прекрасный повод ворчать. Дня на два хватит… Ворчать, воспитывать и делать замечания.
– Вы всё шутите, – улыбнулась Маша, но улыбка получилась вымученной и грустной.
– А как вы завтра на работе будете? – спросил я, меняя тему, – ваши эти коллеги на вас же как стервятники смотрели.
– Они не из нашей лаборатории, – вздохнула Маша и её хорошенькое личико нахмурилось, – они к Кате пришли. Она у нас первая сплетница. Но аналитик отличный. Поэтому Модест Фёдорович всё терпит.
– Ну так и завтра опять придут… Что вы делать будете?
– А у меня завтра библиотечный день, – пожала плечами Машенька, – приду, в журнале отмечусь и уйду на весь день в библиотеку. У нас там библиотекаршей старушка такая вредная работает. Для неё главное – чтобы тишина была в библиотеке. Там даже дышать громко боятся. Так что отсижусь.
– А послезавтра?
– Ещё что-нибудь придумаю, – ответила Маша. – Послезавтра уже страсти улягутся.
– И то правда, – кивнул я и мы пошли в общагу.
Общага, где жили аспиранты, занимала крыло общаги, где жили студенты. Правда в аспирантское отделение вёл отдельный вход. А в остальном всё также: из раскрытой форточки на четвёртом этаже орала музыка. Туда-сюда сновали весёлые и бодрые молодые люди. На вахте сидела бдительная старушка и слушала радио на всю громкость.
– Мы на десять минут, – очень громко и по слогам сказала ей Маша, – я вещи возьму только, и мы вернёмся.
Старушка молча кивнула и обратно углубилась в вязание.
– А у меня паспорта с собой нет, – вспомнил я, – что делать?
– Пойдёмте, – потянула меня Машенька, – если до часа, то документы не требуются. Это же для аспирантов общежитие, а не для студентов.
Мы поднялись по лестнице на третий этаж, чуть прошли по коридору и остановились перед одной из дверей. Из-за двери доносилась негромкая музыка.
– Тут – сказала Маша и глубоко вздохнула. Видно было, что она отчаянно боится.
– Не бойтесь, – тихо сказал я, – я с вами.
Она серьёзно кивнула и толкнула дверь.
Комната была небольшой, на две койки. Шкаф, стол, книжные полки, весёленькие ситцевые занавесочки на узком окне. Отдельно был закуток, отгороженный от общего пространства шторкой. Как я понял, там, очевидно, была кухонька.
На одной из кроватей лежала девушка. Ломакина.
При нашем появлении она вскочила.
– Ты зачем мужика привела?! – сердито заверещала она, – а если бы я была неодета?!
– Ты всегда днём одета, – спокойно сказала ей Маша. – не преувеличивай.
Она повесила пальто, поставила сумочку на тумбочку и сказала:
– Муля, садитесь на тот стул. Я быстро.
Я кивнул и устроился на стуле возле стола. Который служил и письменным, и кухонным одновременно. На столе лежал открытая книга. Я посмотрел название – «Физколлоидная химия. Практикум».
Жуть какая. Лениво перелистнул пару страниц – сплошные формулы. И как девушки в этой абракадабре разбираются?
– Не надо трогать мои вещи! – взвизгнула Ломакина.
Я положил книгу на место. От моего движения она закрылась, и я обратил внимание на автора – Бубнов М.Ф. Но скандалить с нею не стал. Видно же было, что барышня усиленно нарывается.
Тем временем Маша собиралась. Достала сумку побольше и принялась туда складывать какое-то барахло. Она всё это делала быстро, но аккуратно. Когда она открыла ящик, он стукнул.