Глаза у Беллы, кстати, стали примерно такими же. Она хотела то ли что-то прокомментировать, то ли спросить, но я как раз нашел чёртов ключ, отпер дверь и торопливо втянул туда Машеньку.
– Фух! – сказал я, – у меня соседки видят всё. И мышь не проскочит. Так что имейте в виду, Машенька, я буду знать про вас всё. Соседки расскажут. А если не будет о чём рассказывать, то сами сочинят.
Машенька хихикнула.
– Ну, вот так я живу, – я обвёл рукой комнату. – Так что располагайтесь. Сюда никто не придёт, вас не тронут. Хотя может кто-то из соседей заглянуть. Соли попросить. Или просто из любопытства. У нас тут считай коммуна. Так что не пугайтесь, действуйте по обстановке. Я сейчас вещи свои тоже возьму…
– Мыльно-рыльные… – прыснула от смеха Машенька.
– Да, кстати, спасибо, что напомнили, их я тоже возьму.
И я не мешкая полез в ящик шкафа за бритвенными принадлежностями.
– Там вон стоит примус, – я показал, где именно, – смело пользуйтесь. Так-то посуды у меня не особо. Казана для плова нету. Но кастрюлька для кофе вон там стоит.
Я ещё показал где и что. Достал стопку чистого постельного белья:
– Бельё себе сами уж поменяете, ладно?
– Конечно, конечно, Муля, не беспокойтесь, – торопливо кивнула девушка.
– Так, вроде ничего не забыл? – я окинул взглядом комнату. – Постельное выдал, примус показал где, посуду показал. Продукты тоже показал. А что ещё?
– Да не хлопочите, Муля, я разберусь, – успокоила меня Маша, – тем более мне особо ничего не надо. Переночевать и всё.
– Ну, тогда я спокоен, – кивнул я.
– Муля, – нерешительно и смущённо сказала вдруг девушка, – а можно вас спросить?
– Конечно, Маша, – кивнул я.
– Только это такой вопрос… – она замялась.
– Смелее, – подбодрил её я, – всё, что знаю, скажу. И что не знаю… тоже скажу…
Но моя шутка не вызвала даже улыбку.
– Как вы думаете, Муля, как Модест Фёдорович отреагирует на всё это? – она подняла на меня огромные перепуганные глаза, и я понял, что до этого она изо всех сил храбрилась и изображала из себя неустрашимую Машу. А на самом деле она перепуганная.
– Нормально он отреагирует, – попытался успокоить её я, – взрослый человек, всё понимает. Тем более это из-за его вражды с Поповым. Если бы не он, то никому и дела не было бы, кто там кому глазки стоит...
– Он меня теперь отчислит из аспирантуры-ы-ы-ы… и будет думать, что я ради диссертации-и-и-и… – она вдруг разрыдалась.
– Тише, Машенька, успокойтесь, – попытался успокоить её я, – ничего ужасного не будет. Всё разрулим.
– Ыыыыы… – рыдала Машенька.
Я обнял её за плечи, и она ещё сильнее зарыдала у меня на груди.
– Тише. Тише. Всё хорошо, – успокаивающе бормотал я, гладя её по голове.
И в этот момент дверь в комнату резко открылась со словами:
– Муля, я только что узнал…
Я обернулся – на меня огромными глазами смотрел… Модест Фёдорович.
Глава 6
Сцена, которая за этим последовала, дала бы фору пресловутой финальной сцене из «Ревизора»: «…вот тебе, бабушка, и Юрьев день!»… Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами. Прочие гости остаются просто столбами. Почти полторы минуты окаменевшая группа сохраняет такое положение. Занавес опускается!».
Не знаю, как долго эти полторы минуты тянулись у них, а у нас данная сцена заняла несколько бесконечных, словно существование самой Вселенной, секунд. Которых вполне хватило бы, чтобы красиво поседеть. Однако мне даже этих секунд оказалось достаточным, чтобы сориентироваться. И пока Модест Фёдорович ещё только-только начал багроветь и приоткрывать в негодовании рот, а Машенька приготовилась не то упасть в обморок, не то совершить по примеру храбрых сынов страны Восходящего солнца сеппуку, я сказал уверенным и оживлённым тоном:
– Отец! Как хорошо, что ты приехал! Тут такое случилось, ты не представляешь! – с этими словами я сунул полуобморочную всхлипывающую Машу отцу и спросил, – у тебя закурить есть?
Модест Фёдорович автоматически кивнул, машинально принимая Машу в объятия.
– Угости, а то нервы совсем ни к чёрту!
Получив в своё распоряжение целую пачку, я сказал:
– Пойду покурю пока, – и вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.