В общем, если кратко, то комсорг решил на меня наехать, что я перестал проводить лекции. И что мои лекции содержат вредные для советского комсомольца идеи. Что я пропагандирую мещанство. И так далее. Это бла-бла-бла он вещал долго. Если его послушать, то я – вражеский элемент, который разлагает коллектив с какой-то тайной целью.
Мда, дела явно непростые.
Моё отсутствие подтвердило мою виновность. И комсорг, захлёбываясь возмущением, обличал мою мещанскую и вражескую сущность. А потом встал Барышников и тоже внёс свои пять копеек. И тоже, с его слов, я выходил конформистом и приспособленцем, для которого своя шкура дороже, чем общее дело строительства коммунизма.
Не знаю, до чего они бы договорились, но, когда поднялся вопрос о том, что мои лекции вредные и их нельзя слушать, то народ взбунтовался. Особенно неиствовали девушки, которые надеялись послушать мои лекции по изменению внешности. Они-то и отбили меня у комсорга, буквально силой. Сгруппировались все и дружно напали на него.
– Там такой ор стоял! – мечтательно закатила глаза подружка кареглазки.
– А что решили в конце концов? – спросил я.
– Решили, что ты должен лекции продолжить, – хихикнула кареглазка, – так что теперь будешь каждый день нам рассказывать.
Я вежливо поулыбался, поблагодарил милых девушек, но ничего не обещал.
Когда вернулся в кабинет, Лариса сказала осуждающим тоном:
– Ты прогулял вчера собрание, Муля. Тебя рассматривали. Наш очень злой на тебя.
– Спасибо, Лариса, – сказал я и сел на своё место.
– Ты разве не собираешься к нему в кабинет? – удивилась она.
На что я пожал плечами и ответил:
– Меня не вызывали. Сижу, работаю.
Некоторое время в кабинете было молчание. А потом дверь без стука распахнулась и вошел сердитый комсорг.
Глава 7
– Бубнов, – раздражённо сказал он, явно преодолевая себя, практически сквозь зубы. – Сегодня лекция будет не в Красном уголке, а в актовом зале. Желающих много. На какую тему ты будешь беседу проводить? Ты тезисы сделал? Мне же записать нужно.
– Впервые слышу, – равнодушно ответил я и переложил документы в папке, с которой сейчас работал.
– Потому что ходить на профсоюзные собрания надо, Бубнов! А не личными делами заниматься! – возмущённо рявкнул он и добавил раздражённым тоном. – Тему говори!
– Какую тему? – удивился я.
– Твоей лекции сегодня! – взвился комсорг.
– Я не планировал никаких лекций ни сегодня, ни в будущем, – ответил я удивлённым тоном.
– Как это не планировал?! – аж подпрыгнул комсорг, – почему не планировал?
– Не хочу, – пожал плечами я.
– Как это ты не хочешь?! – подскочил комсорг и уронил одну из своих папок.
– Аккуратнее, – по доброте душевной посоветовал я. – Места здесь мало, поэтому постарайтесь делать минимум резких движений. В крайнем случае можно выйти на коридор, и руками там помахать. Если уж так сильно хочется.
Лариса, которая прислушивалась к нашему разговору не выдержала и хрюкнула.
Комсорг бросил на неё злой взгляд, и она сделала вид, что это не она, и вообще, даже если и она, то она ничего такого и не имела в виду. А Мария Степановна просто поджала губы.
– Бубнов, не паясничай и давай тему! – продолжал злиться комсорг. Кажется, он так и не понял, что я его только что послал лесом.
– Не хочу, – я зевнул и с подвыванием потянулся.
Комсорг побагровел.
– Бубнов, на вчерашнем собрании было принято решение, что ты будешь читать лекции в актовом зале. Так что давай говори тему и не выделывайся!
– А у нас что, крепостное право? – удивился я, – как это вы за меня приняли решение?
– Все комсомольцы должны вести лекции, Бубнов. Дело комсомола – формировать и воспитывать молодёжь в духе коммунизма, готовить поколение всесторонне развитых людей, которые будут жить, работать и управлять общественными делами при коммунизме, – с еле сдерживаемым негодованием от моей непонятливости сказал комсорг, процитировав строчки из Устава комсомольской организации нашего Комитета.
– Верно, – согласился я, – есть в Уставе и другие строчки. В том же Уставе сказано, что каждый комсомолец должен быть примером для молодежи. И все комсомольцы должны пробовать себя в выступлениях. Если взять количество наших комсомольцев и разделить на количество дней, то получается, что каждому выпадает доклады делать по два раза за год. А я уже выступил три раза. Так что теперь очередь других.
От моих слов у комсорга глаза полезли на лоб.