Наконец, где-то глубоко в коридоре хлопнула дверь и через некоторое время Мулин отчим подошел ко мне. Вид у него был одновременно и сконфуженный, и обрадованный.
– Что случилось? – спросил я.
– Ну, и Машка! – хохотнул Модест Фёдорович. Смешок у него при этом получился несколько нервным, хотя и довольным.
– Что Машка? – пришлось вытягивать из него информацию по капле.
– Да устроила там целое представление! – покачал головой Модест Фёдорович, – бедный врач, он был потрясён.
– Представление по поводу чего?
– В общем, она убедила доктора, что свадьбу переносить никак нельзя! – опять хохотнул Модест Фёдорович, с довольным видом потирая руки, – и в конце концов он согласился отпустить её в субботу на свадьбу. Ты представляешь?!
– Если женщина хочет замуж, её не остановит ничего! – глубокомысленно изрёк я и, чуток подумав, добавил, – даже колба с кислотой от соперницы.
– Ты не по годам мудр, Муля! – ехидно кивнул Модест Фёдорович и подытожил, – так что свадьбе быть. А теперь расходимся по домам, завтра на работу.
Коммуналка в основном уже спала, лишь за стенкой что-то глухо бубнил Софрон, явно выговаривал Музе, слышалось, как она робко пытается оправдаться, как её перебивает визгливый смех Зайки. Я тяжко вздохнул. Рука машинально нащупала пачку сигарет и я, словно сомнамбула, поплёлся на кухню.
Закурил в форточку и попытался обдумать ситуацию. Свадьба таки состоится в субботу. Нет, я, конечно, рад, что Маша чувствует себя более-менее нормально. Но так-то у меня осталось всего четыре дня до свадьбы. Точнее уже три. Подарков нет, денег нет и что делать, я как-то не представляю. Были бы деньги – что-нибудь купил бы. Хотя в послевоенные годы купить что-то нормальное было тоже непросто. Но денег нет. Такая хорошая идея с девушкой провалилась. Других вариантов девушек я не знаю. И вот что делать?!
Я стоял курил и раздражённо думал, ну как же так?! Как на такую огромную Москву я не могу найти ни одной подходящей девушки!
И тут за спиной послышался ехидный голос:
– Опять куришь, Муля?
Я обернулся и укоризненно посмотрел на Фаину Георгиевну.
Очевидно, мой взгляд был недобрым, потому что она отбросила всё ехидство и озабоченно спросила:
– Муля, что случилось? – и столько в этом всегда язвительном голосе было непередаваемого сочувствия, что я тяжко вздохнул и сказал:
– Проблемы, Фаина Георгиевна.
– Рассказывай, – она тоже подкурила и выдохнула дым в форточку.
Я посторонился, уступая ей более удобное место у окна.
– Да вот, неприятность с невестой моего отчима случилась, – и кратко рассказал о происшествии.
– Ничего себе неприятность! – возмутилась Злая Фуфа, – эта ваша леди Макбет могла же ей и лицо изуродовать.
– Угу, – вздохнул я и крепко затянулся, – хорошо, что в глаза не попала. Кислота концентрированной была.
– А где она её взяла?
– Так в лаборатории же, – я затушил окурок и подкурил новую сигарету.
– На суд подавать будет? – спросила Фаина Георгиевна.
– Конечно, – кивнул я.
– Потому ты такой грустный, – констатировала она.
– Да и ещё и личные проблемы навалились, – пожаловался я.
– С девушкой небось? – догадалась Злая Фуфа.
– С девушкой, – покаялся я,
– Пострадал на почве доверия к девушкам, – подколола она меня, но беззлобно.
– Да нет же, – я опять затянулся, да так крепко, что аж слёзы из глаз выступили. – Мне нужно было с девушкой пройтись к дому номер 61. Там кое-что забрать. Я попросил сходить со мной Машу. А она в больницу попала. И как быть – не знаю теперь.
– Понимаю, – усмехнулась Злая Фуфа. – Там же облавы регулярно на определённую категорию мужиков устраивают. Борются за чистоту нравов и диктуют, как советскому человеку правильно распоряжаться своей жопой. Хотя я вот лично считаю, что извращение – это хоккей на траве и балет на льду, а это так, хобби…
Она хихикнула и затянулась сигареткой:
– А что, Муля, больше девушек в Москве нету?
– Не каждая сможет сыграть эту роль, – не подумав, брякнул я.
Если бы я знал, как эта фраза аукнется мне в дальнейшем, я бы вообще никогда не заходил на эту чёртову кухню!