– И поэтому в стране столько разводов. А в будущем ещё больше будет! – ляпнул я, и Белла моментально спросила:
– А ты откуда знаешь?
– Обыкновенная дедукция, – усмехнулся я, а у самого аж внутри всё похолодело. – Вы же про Шерлока Холмса читали. Вот и тут также.
Белла не ответила, поэтому было неясно, читала она или нет. Её сейчас беспокоило другое:
– Но Муля! – покачала головой она, – ты вот сейчас говоришь, и всё кажется таким понятным и красивым. А когда до дела дойдёт, тот же Жасминов будет только на красивых баб смотреть.
– А вот здесь, Белла, и находится главная роль свахи, – поднял указательный палец вверх я. – И в самом начале нашего разговора вы были абсолютно правы: просто подобрать женщину и мужчину в пару – это и есть сводня. А подобрать так, чтобы их внутренние миры соприкоснулись правильно – это высший пилотаж! Это и есть работа свахи. К сожалению в нашем обществе это обесценивается. И на свах смотрят скептически. Как на сводню. А вот у евреев это чуть ли не главное. Там редко когда молодые сами друг друга находят. И такие браки как раз и распадаются. Нет, там специально обученные опытные женщины анализируют характеры жениха и невесты, перебирают варианты и подбирают пары так, что у них почти не разводятся.
– А как же любовь? – удивилась Белла.
– Не путайте любовь и вожделение, – погрозил ей пальцем я. – Когда есть единение в духовном плане, будет и любовь. Да, часто бывает, что срабатывает биохимия, и людей просто тянет друг к другу. Но это всё ненадолго. Человек привыкает к концентрации флюидов от партнёра и уже не воспринимает его так остро. Это как в средние века Борджиа давали своим детям маленькие порции яда. И потом, когда дети вырастали, их ничем нельзя было отравить. Так и тут…
– Ох, Муля, как ты всё закрутил, – вздохнула Белла и пожаловалась, – у меня аж голова распухла. И откуда ты всё это знаешь?
– От верблюда, – скривился я и тут же выкрутился, – вы забываете, что у меня и отчим академик, и дед был академик. Родная тётка профессор. В такой семье я воспитывался.
– Даааа, – протянула Белла, – воспитание – великое дело!
Она посмотрела на меня и тут же добавила:
– А ещё кого посоветуешь? Ну… в смысле пару найти? Мне же клиентская база нужна.
– Можете потренироваться на Вере. Которая с Нонной из кордебалета. Уверен, у неё тоже в личной жизни не всё хорошо.
Белла кивнула.
– Ну, вот две кандидатуры есть. Занимайтесь. На первых порах и этого вам за глаза хватать будет. А потом я вам столько девчат подгоню, что вы и не рады будете…
В дверь постучали.
– Ох, уж эти соседи, – проворчала Белла, – поговорить спокойно не дадут!
– Так ведь второй день свадьбы, – сказал я, – пришла пора похмеляться.
Мы вышли с Беллой к остальным гостям. Стол уже давно был накрыт, гости навеселе.
Дальнейшее я не помню.
На работу я, соответственно, шел, не выспавшийся и хмурый.
Хмуро вошел в кабинет, хмуро поздоровался с коллегами, хмуро сел за свой стол и зарылся в бумаги, изображая созидательную деятельность. А на самом деле я мечтал о таблетке антипохмелина, который поможет унять кузнецов-стахановцев у меня в голове. Она, словно сговорились и молотили кувалдами то по мозжечку, то по остальной мозговой субстанции. Ну, или что там после двух дней пьянок у меня там осталось.
Я немного злился.
Герасим с утра предложил похмелиться. Остальные нагло дрыхли. Артистам на работу после обеда, а пенсионерам и домохозяйками – вообще не надо. Гришка, гад такой, предусмотрительно взял отгул на заводе.
У меня отгулов не было, пришлось брать себя в руки и пилить на работу.
Ещё и Дуся, как назло не пришла. А мне бы с утра жиденького супчика, или кашки на молочке самое оно было бы.
Но, думаю, что Дусе тоже сегодня не просто.
И вот сижу я такой, никого не трогаю, как вдруг заявляется Козляткин и говорит:
– Бубнов, зайди ко мне!
И голос у него такой недоброжелательный- недоброжелательный и официальный- официальный.
Пришлось вставать и идти к начальству. Мечтая о том, чтобы перегар от меня слышно было не на полкилометра.
Но я ошибся.
Когда я зашел в кабинет, Козляткин мрачно на меня посмотрел и сказал:
– Ты где был в субботу?
Ну вот, началось, – вздохнул я. Можно было, конечно, начать выкручиваться, но состояние у меня сейчас было такое, что всё было по-барабану. Поэтому я легкомысленно сказал: