– Зато я собираюсь, – не пошёл на уступки я.
– А как же… – ошарашенно пролепетала она.
– Фаина Георгиевна, доверьтесь мне, – сказал я и посмотрел ей в глаза.
– Но Муля… – она явно не собиралась уступать.
– Ладно, – смилостивился я, – не люблю наперёд раскрывать все ходы моей многоходовички, но вас ведь всё равно не переубедишь же…
Фаина Георгиевна отрицательно покачала головой.
– Тогда поклянитесь, что никому ни слова, – велел я строгим и таинственным голосом.
Злая Фуфа готова была клясться в чём угодно, настолько её распирало любопытство.
– Я планирую, что вы сыграете роль Окаёмовой у Глориозова…
– Я лучше у Завадского сыграю! – возмущённо перебила меня Фаина Георгиевна.
– Нет! – мой тон стал жёстким, – мы уже это обсуждали, Фаина Георгиевна. Нет! Повторю ещё раз – вы будете играть у Глориозова.
– Он бездарь! – возмутилась Раневская.
– Это не имеет значения, – отмахнулся я, – тем лучше, что он бездарь. На фоне остальных его актёров вы будете сиять особенно ярко.
– Я всегда сияю ярко, – едко проворчала Фаина Георгиевна.
– У Глориозова в этой постановке, вы должны быть даже не звездой, а солнцем! Сверхновой!
– Зачем? – не поняла Фаина Георгиевна.
– Я планирую пригласить туда, на премьеру, всех режиссёров, – усмехнулся я, – устроим некий творческий аукцион. Кто сможет предложить больше – получит великую Раневскую сыграть роль.
– Муля! – Фаина Георгиевна смотрела на меня широко распахнутыми глазами, – ты что такое сейчас несёшь? Со мной никакие режиссёры не хотят работать! Вон только Завадский предложил роль, и то ты не позволяешь…
– Завадский припёрся после успеха скоморохов у Глориозова. Вы же сами это прекрасно понимаете. А когда вы блестяще сыграете Зою Окаёмову, когда вы ошарашите и поразите всех зрителей, они все будут соревноваться за право заполучить вас. И кто предложит больше – того и станем рассматривать. И никак не иначе!
– Пахнет какой-то непонятной авантюрой, – недоверчиво покачала головой Фаина Георгиевна.
– А это и есть авантюра, – пожал плечами я, – но с чего-то же начинать надо. Начнём с авантюры.
– И какова конечная цель? – прищурилась Злая Фуфа.
– Цель скромная – вы должны выйти за границы СССР и уделать Америку, – сказал я, и Фаина Георгиевна вытаращилась на меня, словно на привидение.
– Муля, ты в своём уме? Как ты это всё представляешь? Рассказывай давай всё!
– Нет! – покачал головой я, – мы так не договаривались. Я и так открыл вам первую часть моего гениального плана. А потом всё будет зависеть от того, насколько вы справитесь и насколько будете послушной девочкой.
– Но…
– Да, разговор со Сталиным тоже предстоит, – кивнул я и закруглил этот диалог, – нам пора, Фаина Георгиевна, там же Герасим погибает. Нехорошо бросать человека в беде.
– А Большаков? – не унималась она.
– Его я беру на себя, – отмахнулся я и гостеприимно раскрыл дверь, – а сейчас прошу на выход!
А на кухне царила суета. Герасим уже сидел за столом и плакал, его шея была перевязана, точнее, обмотана бинтами не первой свежести. Перед ним стояла бутылка самогона и стакан, и туда услужливо подливала Белла. Рядом бестолково суетились Полина Харитоновна, Гришка и Муза.
– Ну что тут у вас? – спросил я, когда мы с Фаиной Георгиевной вошли на кухню.
– Герасим вот, – хмуро кивнула на него Белла и вздохнула.
– Вижу, что вот, – сказал я и перевёл взгляд на Герасима, – рассказывай.
Тот поднял на меня покрасневшие глаза. В них плескалась такая боль, что у меня аж мурашки по коже пробежали.
– Зачем? – тихо спросил я.
– Так… – прохрипел Герасим и махнул рукой.
Я посмотрел на соседей, которые с любопытством грели уши, и сказал:
– Так, товарищи соседи, освободите помещение, пожалуйста. Нам с Герасимом поговорить надо.
– Мы тоже хотим знать! – заявила Полина Харитоновна категорическим тоном.
– Белла и Фаина Георгиевна могут остаться. Остальных прошу покинуть кухню, – мой тон не допускал возражений.
Полина Харитоновна фыркнула и ушла с прямой спиной, демонстративно чеканя шаг. Гришка показал мне незаметно кулак и ретировался следом. Муза упорхнула незаметно. А вот Фаина Георгиевна плюхнулась рядом за стол и сказала Белле:
– И мне налей. Только не так, как ему, поменьше.
– Нет, – сказал я, – уже поздно и никто пить не будет.
– Но… – возмутилась Злая Фуфа, а я ответил чуть более жёстко, чем следовало:
– У вас завтра репетиция у Глориозова. Всем остальным на работу.