— Допрыгался, дурень! — ворчал Козляткин, провожая меня в сторону «заветного» коридора. — Не надо было тебе с иностранцами этими болтать.
Мда, мой косяк. Это он слышал, как я с неграми по-английски беседовал.
— Ладно, пошел я, — сказал я.
— Зайдёшь потом, — буркнул Козляткин, — если…
Что «если», он договаривать не стал. И так было понятно.
Ну ладно. Посмотрим.
Я вошел в знакомую дверь (постучал сперва, само собой).
В этот раз был другой сотрудник, его я не знал. Тоже невысокий, невзрачный, без особых примет.
— Присаживайтесь, Бубнов, — не ответив на моё приветствие, сказал человек.
Я присел на единственный свободный стул (надеюсь, он не электрический, ха-ха).
— Рассказывайте, — велел он.
— Я, Бубнов Иммануил Модестович, двадцать восемь лет. Родился в городе…
— Что вы мне сейчас втираете? — наконец, маска равнодушия неприметного человека дала трещину.
— Ну, вы же сами сказали рассказывать, — изобразил удивлённый вид я.
— О выходных на природе рассказывайте, — желваки на скулах неприметного заходили.
— На выходных с коллегами и их знакомыми выехали на природу. — дисциплинированно начал рассказывать я. — Отдыхали. Парились в бане. Жарили шашлыки. Устроили небольшую рыбалку. Всё.
— Это нам известно. Вы подробности рассказывайте, — сказал неприметный и добавил. — Честно рассказывайте.
— Козляткин поймал два карася, Володя — щуку. Остальные ничего не поймали, — честно рассказал, как и было велено, я. — Мне кажется, что они и ловить рыбу не умеют. Только приманку истратили.
— Вы издеваетесь? — взвился неприметный.
Хм, а он, оказывается, холерического темперамента. Разве туда не флегматиков берут?
Но вслух я, конечно, комментировать не стал, а с самым лихим и придурковатым видом уставился на невзрачного:
— Извините, товарищ, но я тогда не совсем понимаю, что именно вас интересует, — развёл руками я, — вот если бы вы уточнили…
— Мы уточним, — из-за стеллажа с папками вышел знакомый мне уже по прошлому разу сотрудник и хмуро уставился на меня, — о чём вы говорили с иностранцем?
— С каким именно? — переспросил я, — в компании, хочешь, не хочешь, а с каждым о чём-нибудь хоть словом да перемолвишься.
— С Йоже Гале, — сказал он, и я напряг всю свою волю, чтобы не вздрогнуть.
Дело в том, что Йоже привёз югославскую обувь, туфли и сапоги, но совершенно не представлял, как их толкнуть. Это он тогда решил провернуть это дело через меня. Хорошо, что у меня были деньги из того пакета «по госконтракту». Договорились, что я заберу всю партию (да и партия там была небольшая). На вырученные деньги Йоже планировал прикупить выделанные меха лисы (с мехами я ему, кстати, тоже подсобил — через Адиякова. Но об этой истории расскажу чуть позже, так как она имела продолжение. Для меня продолжение).
Но не буду же я об этом рассказывать ответственным товарищам, правда, же?
Поэтому я усмехнулся, так, чтобы они заметили и подавил усмешку (опять, чтобы они заметили).
— Так о чём вы шептались с Йоже Гале? — повторил свой вопрос второй товарищ, но уже более угрожающим голосом.
— Да как бы это сказать… — изобразил смущение я.
— Говорите прямо и всё подробно! — велел невзрачный строгим металлическим тоном.
— В общем, мы же немного приняли… — начал я.
— Мы в курсе, вы про сам разговор давайте, — подтолкнул меня ответственный товарищ.
Я уже понял, что вдоволь поизображал смущение и начал «признаваться»:
— Баб он просил… — вздохнул я, — блондинку с большими сиськами и рыженькую, но чтобы была худой и вообще, чтоб без форм.
Ответственные товарищи переглянулись и невзрачный спросил:
— А вы что? Нашли ему девок?
— Нет, я поступил, как истинный комсомолец и советский гражданин! — пафосно ответил я.
— ?
— Я напоил его до такого состояния, что ему было уже не до девок, — гордо отрапортовал я и пояснил. — Я не желал, чтобы наши советские девки ложились под всяких там буржуев. Пусть даже это сочувствующие нам буржуи!
И заметил, как впервые на лице второго ответственного товарища промелькнуло одобрение.
Однако второй сразу задал следующий вопрос:
— А зачем вы агитировали за совместное советско-югославское кино? Разве вы не знаете, что наш вождь не одобряет политику Тито?
А здесь я уже шёл по тонкому лезвию. Но правильный ответ я продумал сразу, ещё до всей этой попойки на природе. Поэтому я пожал плечами и сказал просто: