— И золотишко отмывал, наверное, тоже? — задал вопрос я.
— Не без того, не без того, — хмыкнул Адияков, — сахаляров для этого нанимал, местных. Они мыли, а я потом куда надо реализовывал.
— А местные власти? Органы правопорядка?
— Они были в доле, — усмехнулся Адияков.
— А бросил это всё почему? — удивился я, — ты ещё не старый, мог бы поработать.
— Понимаешь, сынок, в любом деле всегда нужно знать, где и когда вовремя остановиться, — серьёзно посмотрел на меня Адияков, — я всё организовал, как часы. Работа шла, сбоев практически не было. А потом старый председатель совхоза умер, и на его место молодого прислали, зубатого. Он начал всё под себя грести. И «сверху» его поддерживали. Я посмотрел, посмотрел, и решил, что всех денег всё равно не заработаешь. А сталкиваться лбами с ним не стоит. Поэтому потихоньку свернул все дела и отбыл на покой в цивилизацию. Вот, думаю, твою мамку уговорить под Ялтой домик прикупить и туда переехать. Хотя она же заядлая москвичка, в провинции от тоски умрёт. Но ничего, может, хоть на бархатный сезон будем туда ездить… на сентябрь-октябрь. Там хорошо осенью, тихо, приятно…
Он задумался.
А я сидел и терпеливо ждал, пока он расскажет дальше. Вступление было многообещающим. Но посмотрим, что дальше.
И Адияков не разочаровал. Сказал:
— И я думаю, Муля, что надо бы и тебе поучиться в этом деле немного. Я чем смогу, подсоблю. Научу как правильно это всё проворачивать, как острые углы обходить. Но нужна ещё практика будет…
Он замолчал и посмотрел на меня. Я не стал вредничать и спросил:
— Какая практика?
— В Якутию поедешь, — заявил Адияков и откусил от пряника.
— Но я же на работе, — удивился я (вот уж точно не ожидал такого предложения).
— Ну отпуск-то тебе полагается?
Я кивнул.
— Вот и хорошо, — ухмыльнулся Адияков, продолжая жевать. — Летом поедешь. В конце мая надо и в июне. В июле ты там не выдержишь. Климат очень сложный. И гнус заедает.
Меня передёрнуло.
— А что я там должен буду делать? — спросил я. — И отпуск же маленький у меня. А не два месяца.
— После всё узнаешь, — усмехнулся Адияков, доел пряник и залпом допил компот, — пошли, Муля, а то на работу опоздаешь. Да и я тоже спешу. А за отпуск не беспокойся, придумаем тебе больничный, что ногу сломал. Или ещё что-нибудь.
Угу, вон Мулина мама уже что-нибудь придумала. Даже Зина теперь шарахается.
Когда я вечером возвращался с работы, две мысли приятно грели мне душу: первое, что нашел общий язык сразу с двумя уже режиссёрами. Пусть взамен за финансирование, но ведь с чего-то начинать надо. И второе — это Адияков порадовал. Открылся с неожиданной стороны. Надо бы в Якутию съездить. И поучиться от Мулиного отца премудростям всем этим. Я всегда любил учиться, ещё в той, прошлой, жизни. А если есть такой пройдоха-наставник, как Адияков — то вдвойне интересно будет.
Я шел, чуть ли, не пританцовывая на ходу. Пачка купюр в конверте приятно грела душу.
В квартиру я вошел, разве что не мурлыкая весёлую песенку.
И услышал в моей комнате плач. Точнее рыдания. Женские. И рыдала не Дуся. Дуся как раз что-то успокаивающе говорила. Рыдал кто-то другой.
Сердце моё замерло и пропустило удар — я очень надеюсь, что это не Зина.
Но надо было войти и посмотреть.
И я вошел. И удивился.
За столом сидела… Лиля и рыдала навзрыд. А рядом сидела Дуся и пыталась её успокоить.
Увидев меня, Лиля зарыдала ещё громче и сквозь плач пролепетала:
— Мулечка, помоги! Спаси нас!
Глава 6
Я смотрел на милое зарёванное личико Лили, на прекрасные оленьи глаза и не понимал, чего она от меня хочет.
— В чём помочь?
— П-помоги-и-и-и… — захлебнулась в рыданиях Лиля, её плечики вздрагивали.
— Ну, помоги человеку, Муля! — с недовольным видом проворчала Дуся и успокаивающе погладила Лилю по голове, словно маленького ребёнка, — вон просит же как тебя. Убивается, сердешная…
— Лиля, что случилось? — мягко спросил я, но Лиля зарыдала ещё сильнее.
Я посмотрел на Дусю и спросил:
— Хоть ты мне можешь объяснить, что стряслось?
Дуся посмотрела на меня с недоумением, потом призадумалась, потом пожала плечами и растерянно сказала:
— Я и сама не очень поняла. Она прибежала вот такая, и где-то уже час так рыдает. И что с нею делать — не знаю. И даже котлет не хочет.
— Ну, раз котлет не хочет — значит, дело серьёзное, — кивнул я и посмотрел на рыдающую Лилю. — Так ты будешь рассказывать?