И тут в дверь опять позвонили. Усилием воли я сдержал негодование, и пошел открывать (интересно, где все остальные соседи опять шляются?).
На пороге стояла и едко улыбалась… Клавдия Петровна Пожидаева. Ну, та вредная тётка, из Мосгорисполкома, которая приходила в прошлый раз.
При виде меня её широкое, как лопата, лицо расплылось в сардонической ухмылке:
— Бубнов! Опять вы! И почему я совсем не удивлена?
— Почему? — спросил я, и тётка зависла. Объяснить она не смогла, а я стоял и ждал.
Но Пожидаева быстро пришла в себя и раздражённо фыркнула:
— Ключи от пятой комнаты у кого?
Я пожал плечами. Если честно я постоянно путался, кто в какой комнате живёт. Так что точно не знал, может, даже я сам там живу.
— Мне нужны ключи. Я уже новых жильцов привела.
Я не успел даже ответить, как по лестнице, отдуваясь, поднялась хмурая тётка с двумя внушительными баулами, за которой смиренно следовал какой-то затюканный мужичок, сутулый и в перемотанных пластырем очечках, тоже гружённый чемоданами. Вокруг них юрко сновали туда-сюда несколько мелких детей (так как они мельтешили очень быстро, сосчитать я не смог). Она громко смеялись и постоянно перекрикивались.
— А вот и новые соседи! — со счастливой улыбкой сообщила мне Пожидаева. — Семья Зайцевых.
— Ключа у вас нет, — спокойно констатировал я, — а документы есть? Покажите!
— Да у вас у всех лишняя площадь! — набросилась на меня Пожидаева, — нужно создавать комиссию и перемерять здесь всё. И выселять вас на соответствующую площадь! Вот у вас, Бубнов, десять квадратов, а положено шесть и восемь! Мы вас выселим, а в этой комнате будет жить мать-одиночка с ребёнком.
— А сами вы где живёте? — спросил я, — на какой площади? Она соответствует?
— Это не ваше дело! — возмутилась Пожидаева, — я в Мосгорисполкоме, между прочим, работаю, мне положено.
— А я в Комитете искусств СССР, — моя улыбка больше напоминала хищный оскал.
Пожидаева смутилась.
— Давайте сюда ключи, — хмуро вмешалась в нашу перепалку Зайцева. — Васе ещё вещи таскать.
При этих словах мужик гордо выпятил кадык и кивнул.
Ответить я не успел. Так как тут из комнаты, чуть пошатываясь (правда совсем незаметно) вышла Марецкая со словами:
— Муля, а где тут…
При виде такого скопления народа она осеклась, но быстро справилась с собой и спросила совсем другое:
— Что здесь происходит? — голос её при этом был высокомерно-стервозным.
Сказать, что у присутствующих был шок — так это ничего не сказать. У Пожидаевой и четы Зайцевых банально отвисли челюсти. И они уставились на Марецкую квадратными глазами. Даже дети притихли.
Грянула ошеломительная пауза.
— Да вот товарищи Зайцевы хотят заселяться, — сказал я, — правда документов у них нет. Но зато есть желание.
— На каком основании? — строго спросила Марецкая. — Ордер? Распоряжение?
— На основании личного желания товарища Пожидаевой, как я понял, — наябедничал я.
Пожидаева вспыхнула и попыталась что-то вякнуть, но тут дверь в комнату открылась и оттуда вышла Раневская со словами:
— Ну, и где вы…? — она запнулась на полуслове и уставилась на толпу людей, а затем перевела удивлённый взгляд на меня.
— И-извините… — восхищённо выдавила из себя Зайцева и вякнула, — а в-вы — эт-то она?
И уставилась на Раневскую горящими влюблёнными глазами.
— Ничего подобного! — хорошо поставленным глубоким голосом заявила Раневская и добавила категорическим тоном, — я — это не она!
А потом посмотрела на Марецкую и ткнула по направлению в неё пальцем:
— И она — это тоже не она!
С этими словами Злая Фуфа развернулась и величественно удалилась обратно в мою комнату.
— Да! Это не я! — за ней, не менее величественно и гордо, удалилась и Марецкая. Правда возмущённо позвякивая по пути колокольчиками.
Но народ взирал на это чудо, словно бедные филистимляне на Голиафа и Давида. И даже звуки колокольчиков на юбке Марецкой похоже ничуть никого не смущали. Вроде как так и надо, раз артистка.
— Так что там с заселением? — спустил с неба на землю Пожидаеву я.
— А они что, прямо тут живут? — восхищённо прошептала та.
— А вы что, сами не видите? — вопросом на вопрос избежал ответа я.
— А в пятой комнате…
— Фаина Георгиевна, — подсказал я и мстительно добавил, — лауреат Сталинской премии и ордена Трудового Красного Знамени.
— Но…
— Нет, — покачал головой я.
— А вы знаете, товарищи, — оживлённо вдруг воскликнула Пожидаева и повернулась к тётке с мужичком, — у нас весть есть ещё один вариант, в соседнем доме. Там для вас будет отдельная комната с чуланом. В чулане детки могут спать…