— Суд ещё не назначен?
— Вроде нет, — задумалась Белла, — мне бы Лиля сказала.
— Обижается Лиля на меня, — пожаловался я.
— Да ей, конечно, на кого-то нужно обижаться, — махнула рукой Белла, — на себя же не будешь. Не каждая может признать, что она дура и профукала семью и работу непонятно зачем.
Мы ещё немного посплетничали, обсуждая то Лилю, то Гришку, то Ложкину с Печкиным. Перемыли соседям косточки в своё удовольствие. По-доброму, конечно же.
Потом Белла упорхнула на свою работу в ресторан, а я вернулся обратно в комнату и крепко призадумался. Если соседка права, то мне скоро обязательно подселят новых соседей прямо в комнату. Нужно перемерять площадь и, возможно, прописать сюда Дусю.
И, главное — не тянуть. Завтра же с утра и займусь этим вопросом.
Додумать не успел — вернулась Дуся. Она была груженная коробками и сумками.
— Помоги! — устало выдохнула она и принялась выгружать на стол продукты.
— Ого! — уважительно присвистнул я, подхватив сумки.
— Ага, — вздохнула она, — пришлось знакомую Надежды Петровны подключать. Не будешь же твоего министра несвежими продуктами кормить. А так всё по наивысшему разряду. Я завтра утречком встану и начну готовить. Как раз до вечера всё успею. Только готовить я пойду к Модесту Фёдоровичу. У него плита хорошая и духовка.
— Так, может, я помогу тебе всё это перетащить? — предложил я.
— Нет, мне Герасим поможет, — отмахнулась Дуся, — ему всё равно заняться нечем. А так при деле будет.
— Слышала, что он женится собрался? — спросил я, помогая перекладывать продукты в холодильник.
— Так он мне все уши прожужжал, — вздохнула она и неодобрительно покачала головой, — на этой своей шлюшке. Будто бы нормальных, порядочных женщин нету вокруг. Вот почему мужики всегда потаскушек выбирают?
Я пожал плечами. Ну не буду же я объяснять Дусе, что у так называемых женщин с низкой социальной ответственностью женственность прокачана на максимум. Что мужикам с ними легко и просто. Что они не грузят проблемами и истериками. На первых порах, во всяком случае. Вот и выбирают их, а не серьёзных женщин, обременённых комплексами, непроработанными гештальтами и психологическими затруднениями.
— Дуся, а ты где прописана? — спросил я.
Ответить Дуся не успела — в дверь позвонили. Я пошел открывать и обалдел в буквальном смысле слова. Там стоял мужчина в костюме и шляпе. При виде меня, он смутился:
— Здравствуйте, Иммануил Модестович, — сказал он. — Меня зовут…
— Я знаю: Михаил Пуговкин, — улыбнулся я.
Глава 15
Он удивился:
— Вы меня знаете?
Я неопределённо пожал плечами. Ну, не буду же я ему свою историю рассказывать. Вместо этого сказал:
— Заходите.
Пуговкин вошел, окинув взглядом небогатое убранство Мулиной комнаты и потоптался на пороге.
— Присаживайтесь, Михаил Иванович.
Я присмотрел к нему. Ровесник Мули, ему сейчас тоже было двадцать семь или двадцать восемь лет, и до всесоюзной популярности ещё, как до Китая пешком. Насколько я помню, он уже начал понемногу сниматься и даже играл в каком-то театре, правда особых успехов пока ещё не было.
Пуговкин неловко плюхнулся на стул и посмотрел на меня.
А я — на него.
Повисла пауза. Я уж было решил, что он на мне манипулятивные техники отрабатывает, а потом заметил, что это он смущается, заметил испарину на лбу, и понял, что нет. Поэтому решил брать инициативу в свои руки.
— И что же привело вас ко мне, Михаил Иванович?
Пуговкин густо покраснел и негромко сказал:
— Я, наверное, неправильно сделал, что пришёл…
Он замялся.
— Ну, вы всё равно уже пришли, — подбодрил его я (мне и самому было любопытно).
А так как он всё ещё мялся, я решил помочь ему и задал наводящий вопрос:
— И почему именно ко мне? Кто вам посоветовал?
Пуговкин просиял. Спасительная палочка-выручалочка в виде правильно заданного моего вопроса здорово его мотивировала:
— Понимаете, я же из Рамешек! — он посмотрел на меня, ища понимания.
Но я, честно говоря, совершенно не знал, что это такое, что за «рамешки».
— Я дико извиняюсь, а что такое «рамешки»? — спросил я.
— Ах! — усмехнулся Пуговкин, и тут же смутился, — село это, в Костромской губернии. Сейчас это область.
— Понятно, — с усмешкой протянул я, уже догадываясь, — у меня из знакомых в Костромской области, только Печкин. Уж не он ли вам подсказал?
— Именно! Именно он, Пётр Кузьмич! — вскричал обрадованный Пуговкин, потирая руки.
— Ага, понятно, — кивнул я и задал второй вопрос, — и что же именно посоветовал вам многоуважаемый Пётр Кузьмич?