— Твой кофе, — я поставил дымящуюся чашку перед ней.
— Садись, надо завтракать быстрее, а то опоздаешь! — воскликнула Надежда Петровна и первая подала пример.
Я с видом послушного сыночка уселся за стол. Пил кофе и размышлял, что же Надежда Петровна эдакого замыслила на этот раз?
Но продолжал молчать. Просто пил кофе и ел вкуснющий, пропитанный чем-то сладким, кекс.
Наконец, Надежда Петровна не выдержала первой. Она отставила чашку из-под кофе и заявила:
— Муля, сегодня удели, пожалуйста, время Валентине!
— Но мама, — ответил я, — у меня сегодня весь день пройдёт на работе, а вечером я должен собираться. Мы же завтра едем с министром и остальными начальниками на природу. И именно мне поручили всё организовать. Я физически не смогу уделить ей время. Давай в другой раз.
— Не беспокойся, Муля, — легкомысленно отмахнулась Надежда Петровна. — Мы с Анной Васильевной уже всё порешали. Валентина придёт к тебе на работу. Вы немножко побеседуете и всё. А то так вы никогда не найдёте время!
— Но…
— Никаких «но»! — категорическим тоном возразила Надежда Петровна, — Думаешь, легко было уговорить Валентину? Просто сделай это.
Я тяжко вздохнул: женщины!
А ведь Надежда Петровна не сдаётся.
У меня был железный принцип: если ты уже куда-то ввязался, значит, нужно идти до конца и выполнять взятые обязательства на сто процентов. Если ты сын — будь добр быть хорошим сыном, чтобы твои родители, особенно мать, не огорчались, глядя на тебя. Если ты женился, будь добр быть хорошим мужем, а потом и отцом, дедом…
У Мули была мать. Так как сейчас Мулей был я, значит, это — моя мать. И хоть она давила и часто хитрила, я не хотел приносить ей огорчений. Нельзя. Если ребёнок, особенно сын, огорчает свою мать, которая выносила его, родила в муках и выкормила, а потом и воспитала, он закрывает себе весь тот родовой источник, из которого он мог бы черпать и черпать. Он него отворачиваются удача и успех. Причём, к сожалению, чаще всего не конкретно от него, а уже от его детей и внуков.
Так мне когда-то объяснил один старенький буддистский монах, ещё во времена моей юности, когда я ходил с рюкзаком в горы. Чтобы проверить, правда ли, что «горы зовут тех, чья душа им по росту».
И вот сейчас Надежда Петровна поставила мне ультиматум. А я решил не возражать ей: Валентина — так Валентина. Да и смысл возражать? Ну, докажу я ей, что Валентина мне не подходит. Так завтра появится какая-нибудь Таня, Нина или, не дай бог, Лариса.
— Хорошо, — покладисто ответил я, а Надежда Петровна, которая уже набрала полную грудь воздуха, чтобы доказывать мне, какая чудесная эта Валентина, резко сдулась. На её лице мелькнуло что-то даже похожее на разочарование.
А вот так! В следующий раз не будешь мне Валентину подсовывать.
На работу я пришел как обычно и как обычно сидел работал.
Валентина не появлялась, и я уже выбросил её из головы, занятый тем, что обсуждал с Козляткиным, какие удочки лучше взять с собой завтра на природу.
Мы настолько увлеклись этим, несомненно важным спором, что я чуть не опоздал на обед.
Выдел из кабинета шефа и столкнулся… с Валентиной.
Она стояла у окна, напротив кабинета Козляткина и терпеливо ждала меня.
Сегодня Валентина была в скромном платье в крупную клетку и с широкой плиссированной юбкой. От этого она казалась ещё массивнее. На голове у неё была коса, высоко закрученная в некое подобие то ли короны, то ли нимба.
Небольшие глубоко посаженные глазки внимательно отслеживали моё передвижение.
— Муля, — сказала она и голос её при этом звучал без особого энтузиазма.
— Привет, — улыбнулся ей я, — а ты как сюда проникла?
— Почему проникла? — не поняла она, — так вошла.
— А дежурный на входе тебя вот просто так взял и пустил? — удивился я.
— Не знаю, — задумалась она, — я не спрашивала его.
Я восхитился её напором и дальше развивать эту тему не стал.
— Куда мы пойдём и чем будем заниматься? — деловито спросила Валентина и тут же добавила, — только недолго, а то у меня ещё кружок.
— Что за кружок? — машинально спросил я.
— По народному танцу, — ответила Валентина басом и спросила, — так куда идём? Или будем тут стоять?
— Сейчас у нас обед, — сказал я, — поэтому у меня есть два предложения. Первое, это мы можем сходить пообедать в нашу столовку и заодно побеседуем. И второе — сходим на улице в кафе и побеседуем там. Так что выбираешь?
— На улице мы ничего сейчас не найдём, — покачала головой Валентина, — так что идём в столовку. Поесть я люблю.