— Хорошо, — кивнул мужик и, не глядя ни на кого из нас, крикнул куда-то в коридор, — Вася, давай заноси сумки пока сюда. Мы сейчас в ЖЭК сходим. Они пусть тут постоят.
У меня аж глаза на лоб полезли.
— Ты кто такой? — спросил я мужика недобрый голосом.
— Желтков, Степан Иванович, — представился он и сразу спросил, — а ты кто такой.
— А я хозяин этой комнаты, куда ты свои сумки вносить решил, — с намёком сказал я.
Но мужик не внял:
— А! Вот и хорошо! — обрадованно сказал он, — значит, соседями будем. Слушай, а у тебя стамеска есть?
И тут в комнату, тужась от тяжести, начал спиной вперёд заходить какой-то мужик. Он тащил огромнейший баул. Ко мне в комнату.
— Эй, мужик, — крикнул я, — не надо мне это тащить.
— Слушай, чего ты крысишься? — возмутился Желтков, — тебе жалко, что ли?
И меня это…:
— Так! — рыкнул я, — быстро все вымелись из моей комнаты! Я кому сказал!
На меня уставились ошарашенно.
Пожидаева первая пришла в себя, и бочком, бочком, осторожно вышла в коридор. Неизвестный мне Вася, чью спину и пятую точку мне довелось лицезреть, вернулся на исходную позицию.
А вот Желтков не внял.
— А что это за праздник у вас, товарищи⁈ — хохотнул он и схватил с тарелки нарезанный рыбный балык (Дуся сразу всё порезала, справедливо рассудив, что там, на природе, я почиркаю кое-как. И сейчас они с Мишей раскладывали балык и другие деликатесы по тарелкам). — Мммм, вкусно. Хотя перца маловато.
Жуя, он деловито спросил:
— Где брал?
Я уже собирался ему врезать, но Надежда Петровна, очевидно, своей материнской интуицией поняла, что сейчас будет драка, которая в результате не сулит никому ничего хорошего. Поэтому она торопливо сказала:
— Товарищ Желтков, давайте обсудим это в другой раз. Мы сейчас заняты немного.
И чтобы скрасить резкие слова, улыбнулась.
Но Желтков был или слишком наглым, или слишком тупым. Потому что он смерил Надежду Петровну оценивающим взглядом сверху донизу, и плюхнулся на стул:
— Да я никуда не спешу. Могу подождать. Доделывайте свою работу и познакомимся, — и он ещё и подмигнул ей.
Надежда Петровна вспыхнула и растерянно посмотрела на меня.
Этого уж я стерпеть не смог, схватил Желткова за шиворот и потащил на выход.
— Эй! Ты что делаешь⁈ — возмущённо завопил Желтков, так, что даже Дуся с Мишей оторвались от увлекательного перебирания плошек и кастрюлек, и уставились на нас.
— Муля! Что ты делаешь⁈ — всплеснула руками Дуся.
— В комнате убираюсь, разве не видно, — проворчал я: Желтков был хоть и худым, но довольно тяжелым, так что, пока дотащил его до порога и вытолкнул в коридор, изрядно запыхался.
— Я буду жаловаться! — заверещал из коридора Желтков. Ему что-то вторила разгневанная Пожидаева.
— Мда, с соседями опять «повезло», — вздохнул я, поправил сбившуюся рубашку и развернулся к Надежде Петровне.
Видимо мой вид не предвещал ей ничего хорошего, потому что она торопливо сказала:
— Ладно, Муленька, я вижу, что ты занят. Вернёшься — мы обо всём обязательно поговорим.
Она невнимательно клюнула воздух у моей щеки и торопливо ретировалась.
Уже легче. Мы остались в комнате втроём.
Основная масса продуктов уже была упакована.
— Я поставила мясо и котлеты пока в холодильник, — волновалась Дуся, — Муля, не забудь утром переставить всё в сумки! Только не перепутай ничего!
Она всё охала и ахала. Так, что Пуговкин сказал:
— Да не беспокойтесь вы так, Евдокия Ивановна, я утром пораньше приду к Муле, и мы всё сложим правильно.
— А коробку не забудете?
— Коробку — в первую очередь! — клятвенно пообещал Пуговкин и для дополнительной аргументации даже ладони к сердцу прижал и умильно замотал головой.
Я восхитился — вот ведь артист!
Дуся поверила. Домовитый Миша ей явно пришёлся по вкусу.
— Ну тогда я побежала, — воскликнула она, — в холодильнике, в зелёной кастрюльке тушенная капуста. Поужинай, Муля. И Мишу покорми! А мне бежать пора.
И она тоже торопливо ретировалась. Я, помню, тогда ещё удивился, почему она так. И ночевать она у меня реже стала. Постоянно пропадает у Модеста Фёдоровича (или говорит так). Но так как нужно было ещё много чего сделать, я тогда не придал этому особого значения.
— Слышал? — сказал я Пуговкину, — капусту сейчас будем есть. Садись к столу. Я только примус раскочегарю и подогрею.
— Да зачем же примус? — всплеснул руками Пуговкин, — давай сюда кастрюлю. Я на кухню схожу и на плите погрею. Так гораздо быстрее будет.