Она завистливо вздохнула.
— Мда, одни детей из детдома берут, а другие родных детей в деревню отправляют! — недовольно поджала губы Белла.
— Ты Лилю имеешь в виду? — спросила Муза.
— Ну, а кого же! — ответила та, — вот уж хвойда, так хвойда! Даже Нонна Душечка и то не настолько испорченная.
— Замуж она таки вышла… за Герасима нашего, — мечтательно вздохнула Муза, — он теперь у них в деревне жить будет.
— Откуда ты все эти сплетни знаешь? — фыркнула уязвлённая Белла.
— Да я Верку недавно встретила, — объяснила Муза, — Прям на улице столкнулись. Ну, которая тоже здесь была. С Нонной вместе…
— Аааа, Вера Алмазная, — хмыкнула Белла, — попыталась девка жизнь свою по-нормальному устроить. Даже на комбинат пошла работать, вахтёршей. Правда продержалась всего неделю… Вернулась обратно в кабак.
Мы сидели и мирно болтали. И так было хорошо, что я уже совершенно забыл и о необходимости писать этот проклятый сценарий, и о том, что нужно идти к Глориозову. Просто так хорошо было сидеть с соседками, слушать их истории, по-доброму сплетничать и пить чай.
И тут в дверь постучали.
— Открыто! — сказал я.
Дверь открылась и на пороге возникла Фаина Георгиевна. Она улыбалась триумфальной улыбкой.
— Вот! — сказала она, и отошла на шаг в сторону.
За её спиной оказалась женщина, которая сейчас предстала перед нами. Была она невысокого роста, полновата, небольшие пронзительные глаза и ехидная улыбка на губах завершали образ. Одета она была также, как и все советские женщины немолодого возраста.
— Знакомьтесь, — усмехнулась Злая Фуфа. — Моя подруга — Рина!
Глава 24
Я с интересом разглядывал Рину Зелёную. Несомненно, это была именно она. Если не ошибаюсь, было ей уже лет пятьдесят, хотя определить оказалось сложно: эта женщина при желании могла выглядеть хоть на тридцать пять, хоть на шестьдесят пять. Причём никакого грима ей даже и не требовалось.
— Здравствуйте! — заметно оживились Белла и Муза, — а мы тут чай пьём. Проходите, пожалуйста!
Они усадили Рину Зелёную за стол и принялись угощать чаем и остатками Дусиной запеканки.
Завязалась оживлённая светская болтовня.
— Курить хочу, — недовольно буркнул я, схватил пачку сигарет и пошел на кухню.
Я злился. Злился на себя.
Кажется, я понял, кто был виновен в утечке информации. И это был я сам!
— Муля! Ты что, рассердился? — за мной на кухню вбежала Злая Фуфа. Вид у неё был обеспокоенный.
— Не то слово! — свирепо сказал я и выпустил дым в форточку.
— Муля, я же вижу, что ты на меня злишься! — произнесла Фаина Георгиевна и с тревогой посмотрела на меня, — не молчи, скажи, что не так?
— Всё не так, — процедил я, — но сержусь я исключительно на себя. Не надо было мне вам говорить об этом проекте. Кто бы мог подумать, что вы на всю Москву растрезвоните!
— Эммм… не только на Москву, я ещё и в Ташкент звонила, и в Таганрог, и в Бердичев.
Я чуть за сердце не схватился.
— Ой, ладно, Муля, я же шучу! — хохотнула Злая Фуфа и тоже прикурила от конфорки.
Меня чуть отпустило, а она добавила:
— Только в Таганрог и в Бердичев.
Она ещё пуще захохотала, а я молча скривился. Стоял, дымил. Нахохотавшись Злая Фуфа сказала:
— Муля, скажи, что не так? Риночка — замечательный автор. Она, между прочим, сценарий к фильму «Подкидыш» писала. Так что на неё вся надежда.
Я опять промолчал. Что отвечать? Да и, на мой вкус, этот фильм, если убрать из него роль Ляли в исполнении Раневской и роль потерявшейся девочки, ничего особенного из себя не представлял. Так что особо я и не обольщался.
Фаина Георгиевна правильно истолковала моё молчание:
— Муля, зря ты Риночке не доверяешь. Легче всего сразу сказать нет. А вот попробуй дать ей шанс и сам убедишься, что она ещё себя покажет!
Я опять промолчал. Злая Фуфа, задетая моим поведением, воскликнула:
— Я, между прочим, сталась, как могла!
— А зачем вы Глориозову о проекте рассказали? — хмуро спросил я.
— Глориозову? — удивилась она, — ты что-то путаешь, Муля! Ничего я Глориозову не говорила. Сказала только Завадскому, да и то он меня вынудил своим отвратительным и глупым видением пьесы Сухова-Кобылина!
Я застонал и схватился за голову.
Но рано или поздно всё заканчивается. Даже сигарета. Я докурил её и печально посмотрел на пачку. Там оставалась ещё одна, а я же, вообще-то давно бросил курить. Со вздохом я сунул пачку обратно в карман и побрёл в комнату. Следом за мной засеменила покаянная Фаина Георгиевна.