А вслух сказал спокойным голосом:
— Терминологию знать надо, Барышников. Всё-таки, не на стройке работаешь…
Уши Барышникова заалели. Он уже порывался что-то язвительное мне ответить, но я не позволил и продолжил нападать:
— Предъяви доказательства, говорю!
— Оля Иванова…
— У неё есть доказательства? — продолжал переть буром я, — ладно, пошли к Ивановой. Пусть тогда она покажет доказательства!
— Она в отпуске, — недовольно буркнул Барышников.
— Ах, вот как! — насмешливо всплеснул руками я, — то есть некие мифические доказательства якобы есть у Ивановой, хотя самой Ивановой нету. И на основании этого ты припёрся ко мне с претензиями о хищении государственной собственности? А не на империалистов ли ты работаешь, а, Барышников? Ведь только у них хватило бы наглости подозревать простого советского комсорга за такую бездоказательную ерунду!
При этих словах Барышников побледнел, а уши его из красного слали бледно-зелёными. Тем не менее, он нашёл в себе мужество пробормотать:
— Иванова врать не будет!
— Нисколечко даже и не сомневаюсь, — согласно кивнул я и даже смиренно сложил ручки перед собой «домиком», — а так как очернять репутацию вожака комсомольской организации — это тебе не цацки пецкать, то мы с тобой, товарищ Барышников, пройдём сейчас в Первый отдел. И ты сам там своими фантазиями и поделишься.
— Да я не…
— Погоди, секунду, я только пиджак надену, — кивнул я на спинку стула, где висел пиджак, который я снял, пока рылся в бумагах. — Сам понимаешь, в Первый отдел идём, надо соответствовать.
Но Барышников не хотел соответствовать. Да что там говорить, он и в Первый отдел идти почему-то совсем не хотел. Поэтому смерил меня презрительным взглядом и заявил:
— Мы с тобой ещё поговорим, Бубнов! — и с этими словами он гордо ретировался, напоследок от души хлопнув дверью.
Я не стал его догонять. Ушёл — так ушёл. Как говорится: с глаз долой, из сердца — вон. Но сам крепко задумался. Уже в который раз всплывает этот чёртов госконтракт. Денежки Муля Бубнов, мой предшественник, благополучно прикарманил. Они находятся у меня. Я стараюсь их не тратить, пока не пойму, что к чему. Ибо в молодом советском государстве хищение государственной собственности в особо крупных размерах, если мне не изменяет память, инкриминировалось расстрельной статьёй. Хотя могу, конечно, ошибаться, но и провести остаток жизни где-нибудь на Колыме особо не улыбается.
Если на Мулю, в смысле на меня, вышел тот странный мужичок, теперь вот Барышников, значит, скоро на меня выйдет и ОБХСС. И вот там я уже таким вот нахрапом не отмажусь. Да ещё и Оля Иванова эта знает что-то. Вернётся из отпуска — тоже может геморрой устроить (а я ещё думал, куда она делать и почему притихла).
Я вздохнул.
Эх, Муля, Муля, был ты никчёмным во всём, даже денег и то украсть втихушку не смог. А мне вот разгребайся. Тыкаюсь, как слепой котёнок, не знаю, за какую ниточку ухватиться.
Но даже всласть погоревать времени у меня не было. Я поковырялся ещё в бумагах и хотел уже уходить, как в дверь поскреблись.
Неужто Барышников вернулся с доказательствами?
Я удивился.
Но не успел ещё отреагировать, как в дверь постучали опять. Уже чуть громче.
Странно, коллеги обычно заходят просто так, иногда, из вежливости, могут обозначить стуком, но потом открывают дверь и заходят.
— Открыто! — крикнул я и, на всякий случай припрятал тетрадки под стопку бумаг.
На пороге стояла… смущённая Валентина.
— Что-то не получилось? — спросил я, стараясь, чтобы в моём голосе не прозвучали расстроенные нотки.
Вот лоханулся, так лоханулся (уже в который раз кстати, старею, что ли?). Надо было найти нормального опытного бухгалтера. А я привлёк малолетку и ещё понадеялся, что что-то выгорит.
Эх…
— Всё получается, — покраснела Валентина и смущённо протянула мне тетрадь. — Я уже сделала всё. Выполнила, в смысле…
— К-как? — у меня чуть глаза на лоб не полезли от удивления.
— Да там не сложно было, — путаясь, и перебивая саму себя, начала тараторить Валентина, — у меня дипломная работа по сметам, я её уже пишу, так что я к Марии Петровне сбегала, это мой руководитель, сказала, что это примеры расчётов. Она всё перепроверила и даже похвалила. Только сказала брать запас. Потому что при пересчёте с рубля на динар там будут деньги туда и обратно по курсу уходить. Но я в сноске всё написала.
— Покажи! — неверяще выдохнул я.
— Держи, — Валентина протянула мне тетрадку и смущённо сказала, — только у меня почерк не очень…