Я прикрыла рот рукой, чувствуя, что похмелье возвращается. Голова закружилась. Вольфганг, почуяв неладное, открыл окно. В салоне тут же стало холодно. Шум ветра отвлекал меня от невеселых мыслей.
Кави может умереть из-за меня? Кави, который учил меня ходить, читал мне книги перед сном, катал на своей спине? Я попала ему на руки раньше, чем к своей матери. Он… был мне роднее всех. Отец пил не просыхая, Вольфганг… ненавидел меня, и не без причины.
– Переживаешь за своего Румпельштильхцена? – со злостью произнес он.
– Не называй его так, – ослабевшим голосом попросила я. Это была любимая шутка Вольфи.
– А на целый город тебе плевать.
– Вольфганг! – Я очень хотела, чтобы он замолчал. Не ему рассуждать о чести и долге.
– На тридцать тысяч душ. На людей, демонов, ведьм, оборотней, вампиров… – Я уже не могла его слушать и высунула голову в окно. Ветер бил по ушам. – Что с тобой не так? Какая-то нянька…
Мне хотелось ударить его. Наши отношения всегда были сложными. Потому что Вольфганг остался, считай, сиротой на обеспечении городской шпаны, а у меня был свой личный демон, который души во мне не чаял. Винс не обращал на пасынка должного внимания, Элиза умерла из-за меня. Рождаясь, наследники забирают жизнь своей матери, если та не принадлежит роду Лавстейн. Это факт. Вот почему чуть ли не до XX века инцест был обычным делом.
У Вольфганга были основания меня ненавидеть. Он искал меня по всей Канаде и сейчас вез прямиком в мой личный ад. И в этом аду был лишь один, кого я действительно хотела бы видеть: Кави.
Ни родной особняк, которого я боялась до глубины души, ни дикая природа Мунсайда, ни власть, ни магия, ни заточенные там воспоминания – ничто меня не манило. Только Кави.
– Кави… Он тебя даже не узнает, – с удовольствием продолжал Вольфганг, будто читая мои мысли.
Я с ужасом посмотрела на него, надеясь, что это какая-то шутка. Но Вольфи улыбался с таким неприкрытым злорадством, что сомнений не оставалось: он говорит правду.
– Он не помнит тебя, Ив. Никого не помнит. В нем будто проснулась другая личность. Человеческая. И как бы я ни ненавидел его, как бы ни желал ему смерти, но это действительно жалкое зрелище. – Вольф улыбнулся еще шире.
Мы двигались дальше по ночной трассе. Никаких указателей на Мунсайд не было и не будет. Этот город скрыт от всего населения материка, и неспроста. Здесь резервация нечисти. Здесь оборотни завтракают в какой-нибудь забегаловке вместе с вампирами и дальнобойщиками. Тут утром найдешь на соснах следы когтей и будешь точно знать, что никакой это не медведь. Молись, чтобы просто вервольф. Здесь весь бестиарий вырезает купоны на еду, играет в боулинг, отправляет детей в школу. В Мунсайде меня ждут демоны и ведьмы, оборотни и упыри, возможно, драконы и кентавры. Меня ждет сам Мунсайд.
Вот только Кави меня не ждал.
Уоррен отчаянно пытался полюбить этот город, найти в нем хоть что-то интересное.
Полтора года назад, когда у него появился новый «папа», весьма компанейский и добродушный отчим, отчаянно метивший в отцы, многое поменялось. Жизнь в Виннипеге, как показалось его маме, уже «изжила себя», и их новоиспеченной семье требовался новый старт. Уоррену это не нравилось, но свое недовольство он запихнул куда подальше ради счастья мамы. После смерти его отца Оливер стал для матери спасением и надеждой на счастливое будущее. Хотя предпосылок для этого не было. Оливеру достался от какого-то троюродного дядюшки старый оружейный магазин в крошечном, никому не известном городе. Сама идея переехать непонятно куда и попытаться вернуть жизнь старому и дряхлому магазинчику казалась абсурдной. Но и Уоррену, и маме терять было нечего. В своей школе он так и не обзавелся приличными друзьями, никаких мало-мальски значимых успехов не добился, так что его ничто особо не держало.
В Мунсайде все обстояло иначе. Виннипег – какой-никакой мегаполис. Мунсайд настолько ничтожен, что и сравнивать не стоит. Зато здесь все друг друга знали, встречали радушно, и, по меркам местных девчонок, Уоррен был даже ничего. Не сразу, но он нашел и девушку, и компанию себе по душе, и даже новые интересы.
У Мунсайда, несомненно, был свой шарм. Весьма зловещий и загадочный. Жители относились к нему с почтением, придумывали легенды и плели интриги, чтобы хоть чем-то себя занять. Уоррена, к примеру, абсолютно покорил сам символ города: воздушный змей с изображением солнца на одной стороне и луны – на другой. По древней легенде, когда в 1609 году Генри Лавстейн вместе с французской экспансией высадился на берег, вождь племени абенаков потребовал за земли (кто бы мог поверить) душу. В итоге оказалось, что под душой вождь имел в виду того самого воздушного змея, которого Лавстейн привез вместе с собой из Франции. Генри предложил ему сделку: ни само племя абенаков, ни конфедерация вабанаков никогда не вернутся на эту землю, если воздушный змей упадет лунной стороной вверх. В тот день был шторм, он поднял змея в воздух, и тот, не продержавшись и минуты, спикировал вниз прямо к ногам вождя. Луна безразлично смотрела в его глаза. Индейцы больше никогда не возвращались. А город решили назвать Мунсайд – сторона луны.