Какой же урожай снимают муравьи-жнецы? Пожалуй, нет ни одного растения, с которого не собирали бы дань мессоры. Тут и рогатые семена цератокарпуса, которого не любят домашние животные, крылатки саксаула, покрытые белым пушком семена терескена и даже чёрные зёрна ядовитейшей для насекомых солянки — анабазиса. Но самый лакомый урожай — это зёрна злаков. Им отдаётся явное предпочтение.
Ранней весною, когда ещё мало созрело семян, муравьи тащат в свои муравейники маленькие круглые листочки приземистой тряпки пустынного клевера — тригонеллюма. Тогда дороги представляют странное зрелише: каждый муравей несёт по круглому листочку, подняв его над головой высоко, как зонтик, и вся колонна носильщиков, как жиняя извивающаяся зелёная лента.
В заготовке провианта царит разделение труда. Разведка новых, ещё не убранных плантаций, перенос в подземные кладовые урожая, очищение семян от оболочки и, наконец, вынос шелухи наружу — всем этим занимаются coответствующие «специалисты». Вот только неясно, всегда ли каждый муравей исполняет только одно своё дело, или, и зависимости от обстановки, роли могут меняться. Скорее всего, что последнее.
Муравьи-жнецы не такие уж строгие вегетарианцы, как о них думают, и если иногда случается какому-либо насекомому забрести па холмик муравейника, среди них обязательно найдётся какой-нибудь наиболее смелый, схватит незнакомца за ногу, усик или другую часть тела и уже ни за что не отпустит. К смельчаку примкнут другие, и тогда чужаку несдобровать. Долго, несколько часов будут теребить и рвать челюстями несчастное насекомое, прежде чем его убьют и растащат на части. Жнец бессилен в охотничьем промысле, у него нет химического оружия: едкой муравьиной кислоты или жала с ядовитой железой, а одними челюстями много не сделаешь.
Всё же, по-видимому, таким разбоем могут заниматься только немногие из большой семьи муравейника, и в то время как с забредшим на муравейник насекомым происходит ожесточённая битва, остальные совершенно равнодушно следуют мимо своим путём по протоптанным и гладким дорогам. Странные хищнические наклонности объясняются, по всей вероятности тем, что несколько живущих в муравейниках самок нуждаются в белках и им, кроме растительной, полезна животная пища. Ведь самкам приходится откладывать много яичек. Может быть, усиленное белковое питание необходимо также и развивающимся личинкам.
Трудолюбие муравьёв-жнецов издавна привлекало внимание различных народов. В глубокой древности царь Соломон говорил своим нерадивым подчинённым: «Пойди к муравью, ленивец, посмотри на действие его и будь мудрым. Нет у него ни начальника, ни приставника, ни повелителя. Но он заготовляет летом хлеб свой, собирает во время жатвы пищу свою». Женщинам он советовал: «Вы, матери, идите к муравью, взгляните на пути его и будьте мудры».
В древне-иудейском государстве в голодные годы раскапывали муравейники, добывая урожай, собранный силами многочисленных тружеников. В те далёкие времена даже существовал закон, по которому разрывать муравейники ради зёрен разрешалось только самым бедным.
В ложбинке между каменистыми холмами Курдайского хребта журчит небольшой ручей. Вокруг него теснятся густые зелёные травы. Всего лишь только полкилометра бежит по камням ручей и снова исчезает в жаркой почве пустыни. Это место мне хорошо знакомо. Здесь я знаю все муравейники и, останавливаясь у ручья, проведываю своих знакомых, некоторых из них подкармливаю крошками белого хлеба. Какое тогда происходит столпотворение! Один за другим выскакивают наружу муравьи. Несколько сотен чёрных тружеников облепили со всех сторон крошки хлеба, теребят их челюстями и тащат к входу в муравейник. Тут никак не обходится без заминок, и обязательно найдётся муравей, который застрянет во входе с непомерно большим кусочком. Тогда образуется пробка, и суматоха ещё более усиливается. Через час все крошки затащены под землю, а взбудораженный муравейник постепенно успокаивается.
Регулярно подкармливая один и тот же муравейник, я заметил, насколько быстро муравьи научились расправляться с этой, по-видимому, очень лакомой добычей. Если раньше муравьи были очень неорганизованны, и, хватая большие кусочки, пытались тащить каждый по-своему то вскоре они стали применять совершенно иную тактику. Наступило разделение обязанностей: один хватал кусочек и тянул к себе, друюй, действуя челюстями, как ножницами, разрезал его на части, так что у каждого рано или поздно получалась посильная ноша.
Однажды, возвращаясь домой из дальней экспедиции, я покрошил муравьям чёрствый серый хлеб — другого не было. Как обычно, мyравьи предприняли энергичную заготовку, но вскоре же прекратили. Ещё через некоторое время все захваченные крошки хлеба были выброшены обратно на поверхность земли. Хлеб не понравился. Этот же самый хлеб был расхвачен муравейником другим, никогда не получавшим такого приношения. Очевидно, первый муравейник в какой-то мере стал избалованным и научился разбираться в сортах хлеба.
Муравьи разных видов умеют понимать друг друга. Быстроногий узкобрюхий муравей-бегунок, также строящий подземные убежища, отъявленный хищник, разбойник и отличный разведчик, всегда появлялся у холмика муравейника, который я подкармливал хлебом. Необыкновенное оживление муравьёв-жнецов, конечно, не было напрасным. Очевидно, добыча, вокруг которой крутились муравьи, была очень вкусна. Не попробовать ли и самому раздобыть кусочек для своего муравейника. Поколачивая усиками и совершая резкие броски в разные стороны, он пытался утащить крошку хлеба, хватая её челюстями. Это ему долго не удавалось. Жнецы замечали воришку и набрасывались на него. Быстроногий бегунок всё же улучил момент, схватил никем не замеченный кусочек и помчался с ним к себе домой. Зачем хищнику понадобился хлеб? Я ещё раньше не раз подсыпал крошки хлеба к выходу муравейника узкобрюхого бегунка, и никто на них не обратил внимания. Воровство было совершено просто из-за подражания: «Если все тащат кусочки какого-то лакомства, то почему бы и мне не поживиться».
Выкроив свободное время, я подолгу засиживался над муравеёником. Занятие это никогда не проходило безнаказанно. Мессоры забирались на меня и выискивали место, куда можно было бы вцепиться челюстями. Муравьи отлично разбирались в своём посетителе, ни один не тратил попусту времени и никогда не пытался кусать одежду. Защитнику своего жилища была непременно нужна голая кожа. Можно было терпеть, если бы кусали единичные муравьи. Но вскоре по муравейнику каким-то путём передавался сигнал тревоги, и из подземного входа выскакивала целая армада защитников и широким фронтом ползла навстречу. Тогда приходилось бросать наблюдение и отряхиваться oт свирепых кусак.
Но укусы, полученные от муравьёв, быстро забывались, и вновь тянуло прилечь около оживлённо снующих муравьёв. И тогда под лупой нередко открывались интересные вещи.
Вот из муравейника показывается большой солдат. Он несёт в четюстях другого муравья, сжавшегося комочком. Побродив по холмику, он спустился на одну из дорожек, по которой бегут заготовители урожая, и оставляет там свою ношу. Комочек расправляется, муравей лениво шевелит усами, начинает чистить своё тело. Вначале с помощью специального гребешка на передних ногах он тщательно расчёсывает щетинки на усиках, снимая с них пыль. Потом очищает ноги: их он облизывает ротовыми придатками. В последнюю очередь с помощью ног приводятся в порядок грудь и брюшко. Туалет закончен, и муравей направляется вместе со всеми на работу, за семенами.
Зачем этого муравья понадобилось выносить на поверхность? Может быть, это какой-нибудь особенный лентяй, или количество муравьёв, занятых на уборке урожая, было недостаточно, требовалось для этого снять с другой работы с помощью такою весьма оригинального приёма?
На поверхность выносятся мёртвые муравьи. Всё это большей частью крупные солдаты. У каждого погибшего муравья в челюстях остатки каких-то маленьких муравьёв. Защищая свой муравейник от лилипутов-воришек, муравьи-жнецы погибли, отравленные кислотой своих противников. Маленькие муравьи принадлежат к так называемым, муравьям-ворам. Они поселяются в чужих муравейниках, пристраивая свои мелкие и недосягаемые ходы к жилищу крупных муравьёв. Муравей-воришка оказался к тому же ещё очень ядовитым.