Сейчас бы с ней поговорить по душам, разъяснить всё, успокоить, что не забыл о них, не бросил… Но, вот застрял в порту на загрузке. И уже не знал, когда же всему этому столпотворению придёт конец.
Ночью звонила сестра, которая почти на неделю раньше срока вернулась из отпуска. Так стремилась в этот свой Египет, столько лет деньги копила на поездку… Хорошо, что не решила остаться там, за рубежом, вернулась домой… Надо бы с ней поговорить, чтобы взяла на время детей к себе, пока Николай не решит, как быть дальше.
А в душе, в подсознании, надоедливой мухой бьются мысли: Только б не было войны… Пусть санкции, пусть стена, только бы не бомбы и снаряды на головы, только бы не разруха и голод… Только бы сохранить детей… А работать Николай умеет… до сих пор в памяти живы воспоминания, как в девяностые работал за копейки, как делила мать куриный окорочок на несколько частей, чтобы каждому хоть что-то досталось в подливке к макаронам… Это потом он рванул в столицу, стал деньги домой отправлять… потом женился на соседской Маринке… Та всё к гламурной жизни рвалась… Вот и улетела… бросила детей и улетела…
Душа была опустошена. Всё, что ещё недавно казалось незыблемым, в один миг потеряло своё значение. Той уверенности в завтрашнем дне, которую он, наконец, стал испытывать последние лет пять подряд, больше не было. Сначала непонятная война в сопредельном государстве, где у него оставались родственные связи. Потом все страны ополчились против России. Теперь эта непонятная изоляция. Воплощённый в реальность пресловутый железный занавес, что будоражил его детский ум в далёкие теперь советские годы. Только ныне он не железный, а прозрачный, будто сотканный из энергии непонятного свойства. К себе эта стена не подпускает. Если двигаться настойчиво дальше, уже на расстоянии примерно полуметра начинает отталкивать, а продвинешься с усилием ещё на несколько сантиметров, очень больно бьёт по нервам. Николай испытал это на себе. Потом зубы ныли чуть ли не сутки. Даже те, которые давно удалены. Так что больше он экспериментировать не стал.
Но у стены, не так чтобы и близко, всё же бывал. Всё равно больше делать нечего. Смотрел на то, что творится в свободном мире, там, за стеной.
А там, далеко от берега на рейде стояли суда, не успевшие вернуться в родной порт и теперь ждавшие указаний от своего руководства.
Рядом же со стеной, только с той стороны, разнаряженные в военную амуницию с нацистскими символиками, резвились местные ультрас, поддерживаемые радикально настроенной частью более пожилого населения. Они непристойно жестикулировали, кричали, видимо, что-то обидное, но совершенно с этой стороны неслышное. Их не смущало и то, что на дворе ночь. Но раз были зрители, можно было показывать свой нескончаемый спектакль превосходства, злобы и ненависти.
Николай уже не реагировал на все эти телодвижения. Для него они были не более, чем картинки на телеэкране с выключенным звуком. Больше занимал вид тех, кто стоял в сторонке, не привлекая внимания, и тихо утирал катящиеся слёзы. Таких было совсем мало. В основном, древние старики, которые уже переживали такие вот разделения с родными…
На часах было уже утро. Скоро взойдёт солнце, а с ним и новые заботы. Надо будет исхитриться так проложить маршрут движения, чтобы на этот раз заскочить за детьми.
За этими раздумьями Николай первый толчок пропустил. Вернее, не понял, что это такое. Вдруг споткнулся и упал на ровном месте. Послышался глухой гул, земля задрожала. Явственно закачались деревья в парке, шумно и истерично заорали то ли вороны, то ли грачи…
«Что это? Снаряды? Война?» -- полыхнуло в мозгу кровавым страхом. И как бы вторым уровнем пронеслось: «Вот и накаркал себе, не надо было думать о войне, не надо было притягивать, даже мысленно, свои страхи в реальность».
С обеих сторон стены началась стихийная паника. Только что бывшие такими смелыми застенные ультрас теперь пригнувшись и втянув головы в плечи, зигзагами бежали куда-то вдаль. Стоявшие на рейде корабли ожили, их команды в авральном режиме готовились к отплытию.
Николай бежал к своей машине, когда его свалил с ног новый толчок. Как в замедленной съёмке вдруг начал складываться один из подъёмных кранов. Стены терминала странно закачались, и крыша стала проваливаться между опорами.
Поднялась суматоха. Водители фур заводили машины, чтобы отогнать их подальше от опасного соседства со зданиями… В результате столпотворение, грызня, кому первому отъезжать…