— Чьими героями?
— Ничьими. Просто портреты в назидание тем, кто привык подчиняться. Толпе нужен ориентир и время выплевывает смелых и отчаянных солдат, готовых служить за лавры и признание. Человек искушаем. Он всегда хочет большего, чем владеет на данный момент. Распробовав власть на вкус, сложно от нее отказаться.
Сонька кивнула, она не могла не согласиться с заключительной частью его немного пафосной речи: власть — вкуснейший деликатес, распробовав который хочется получать его к застолью постоянно.
— Я должна встретиться с Царем! — приняла она решение, вдруг громко свистнув. В комнате появился ее паж — Печальный Вестник, которого теперь за старания и умение быстро передать нужную информацию называли Шустрый. К Соньке мальчишка попал благодаря Варфаламееву, после случайно затеянного разговора на усадьбе Колченогого. Притворяющийся работягой чекист был удивлен, что парень один из немногих, искренне скорбел по погибшей девушке, оставленной умирать в лесу.
Сонька выглядела вульгарно, но была притягательно-прекрасна, как в старые добрые времена. На женщину в пышном рыжем парике и шикарном платье, подчеркивающем достоинства фигуры, обратили внимание все присутствующие в зале. Мужчины отмечали декольте, а женщины — странный изыск на платье — причудливый кусок ткани, закрывающий правую руку. Снова оказавшись в зале ресторана «Москва», она вдохнула так, будто вернулась в родные края после длительной ссылки. Здесь пахло блюдом под названием «вчера». Оно горчило и сластило одновременно. Схватив проходящего мимо официанта за шиворот, она прижала его к стенке и, приставив к его горлу вилку, взятую с подноса, тихо произнесла:
— В каком из кабинетов находится Царь? Покажи мне пальцами.
Дрожащая рука ресторанной обслуги показала два пальца — это был «мраморный» зал.
— Царь верен своим привычкам! — выдохнула Сонька, глядя в упор на едва дышащего человека, который трепетал перед ней, будто кролик перед удавом. Она рассмотрела гладко выбритое лицо боящегося даже пошевелиться официанта, после чего медленно провела языком по его щеке, почувствовав привкус дорогого одеколона. Отпустив жертву, Сонька вручила ему вилку и направилась в зал под номером два, где среди отсутствия мрамора вещал о жизненно-важных вещах сам Царь.
— Потомственные воры — вот ядро уголовного мира. Мы несем традиции и уважение к тому, что создаем своими руками на протяжении веков, — вещал он, глядя на собравшихся за столом толстосумов.
Сонька медленно зааплодировала его одухотворенной речи, выражая свое глубочайшее уважение услышанным словам. Царь оторопел, глядя на вернувшуюся с того света девушку.
— Нам нужно переговорить, — произнесла она настойчиво. Царь сделал знак своему охраннику и все трое направились в другой зал — «розовый», который вполне соответствовал своему названию, утопая в благоухающих бутонах роз. Там рыдала изрядно выпившая дама, видимо кем-то сильно обиженная. При виде громилы, сопровождающего Царя, она предпочла немедленно удалиться.
Сонька объяснила цель своего визита. Пожилой мужчина выслушал ее спокойно, но лицо его исказилось ухмылкой, свидетельствующей о том, что он не воспринимает сказанное серьезно.
— Кровавые реки, омывающие берег нашего славного городка — это моих рук дело. Или точнее одной руки, — заявила Сонька, после чего резко поднялась с места, и, задрав рукав, высвободила искусственную кисть. Ее протез блеснул возле горла охранника, стоящего за спиной Царя и крупный мужчина почти сразу тяжело рухнул на пол.
— Забавно как! Был человек, и через мгновение нет его. Как хрупка человеческая жизнь, — размышляла Сонька, глядя на предсмертные конвульсии здоровяка. Она больше не боялась крови и не падала в обмороки. В ее словах сквозило отчуждение, леденящее душу. Рядом с мертвым охранником и среди живых цветов, Царь ощущал себя, как на кладбище. Он был свидетелем сумасшедших выходок Кровавой Мэри, но то, что происходило в этот момент, обдавало жаром из преисподней.
— Что нужно сделать, чтобы получить то, что я хочу? — уточнила Сонька так спокойно, будто лежащий в крови человек, просто прилег отдохнуть. Царь прищурился, глядя на ту решимость, которая исходила от нее, и серьезно задумался, взвешивая плюсы и минусы того, что она может стать частью его головной боли. На самом деле он любил ущербных людей. Решительность и целеустремленность — эти черты главенствовали в их характере. Зная цену потерь, они не боялись рисковать. Он вспомнил, как однажды Колченогий убедил его, что способен на большее, чем просто лавировать в своем инвалидном кресле. Этот мудрый калека стал для Царя почти как родственник. Но участь воровская такова, что каждый в этом мире — волк-одиночка. А если ты правишь стаей, ты вынужден направлять голодную свору, не гнушаясь важным правилом: появляется выскочка — перегрызть ему глотку. Желательно — не своими зубами.