— В вашем положении, Мэри, сохранять чувство юмора…
— Что вы знаете о моем положении?! Где она?
— Кто? — притворяясь, будто не понимает о чем речь, Варфаламеев смотрел на знаменитую воровку очень серьезно, при этом даже делал вид, что очень хочет угодить ей. На самом деле он просто внимательно разглядывал хрупкую женщину, которой давно восхищался за ее доблесть на поле брани.
Фомка практически ввалился в ресторан, он был изрядно пьян и стремился погасить сознание, дабы позабыть весь пережитой ужас. У него оставалось еще немного денег, и он решил спустить их в достойном заведении. Борис его сразу узнал и общался очень мило, предлагая весь ассортимент напитков, причем, за свой счет. Выбрав можжевеловую настойку, Фомка не успел зевнуть, как рюмка стояла уже перед ним. Подозрительный буфетчик слишком старался.
— Что это ты такой расторопный? — насторожился гость.
— Здесь сама Кровавая Мэри! Я второй раз вижу ее так близко.
Фомка оторопел и не сразу повернулся в ту сторону, куда кивнул Борис. Наконец он собрался духом и взглянул на ту женщину, счастьем которой жил долгое время. Она была в компании мужчины в форме, и это казалось ему дикостью. «Возможно, ее допрашивают по поводу смертей в усадьбе?» — смекнул он, и в его нетрезвом уме зародился план по спасению ее из коварных лап врага. Рассмотрев Варфаламеева, он узнал в нем своего приятеля Сашку, которого нанимал для работы в доме. Кровь Фомки закипела, он жаждал мести.
— Мне нужен лист бумаги и карандаш! — скомандовал он шепотом, через мгновение пред ним лежали требуемые предметы. Он что-то быстро написал — буквально одно слово, и велел Борису положить записку на столик.
Чекист с горячностью убеждал преступницу: учреждение, которое он представляет, создано на благо родины и в услужение мирным гражданам.
— Ваша политика — насилие. Нечестно говорить, что вы думаете о людях и о благополучии страны, — произнесла негромко Мэри, устав от этого разговора.
— О насилии говорит вор? Я поездил по стране и видел много бандитов, которые, к сожалению, понимают только тот язык, на котором говорят сами. Я обещаю, что благодаря репрессивным мерам, ЧК обуздает волну бандитизма.
— Пожалуйста, оставьте ваши торжественные речи. Ваша проклятая революция сломала все устои: и государственные, и нравственные, и религиозные — все это создавалось веками. Теперь у нас в руках лишь пепел. Подует ветер и не останется ничего! Только грязь на ладонях.
— Этот спор бесполезен. Мы по разную сторону баррикад, Мэри.
К столику подошел Борис, держа во вспотевшей от волнения руке записку. Он вдруг замер, узнав в прославленной женщине-легенде своего приятеля Сережку. Не зная, как себя вести, буфетчик сунул ей в руку бумажку и поспешил удалиться без лишних слов, перебирая в памяти встречи с сорванцом, которого в последний раз осмелился обмануть.
Мэри развернула маленький листочек, на котором были выведены лишь четыре буквы: «СУКА». В блатном мире этим обидным словом называли изменников воровскому делу, по отношению к ее персоне обвинение было совсем неуместно. Ее обуял приступ бешенства, Мэри повернулась в сторону буфетчика. Поймав недобрый взгляд, Борис готов был упасть в обморок, он с отчаяньем замахал в сторону выхода, из чего Мэри сделала вывод, что провокатор ожидает на улице.
— Мне нужно отлучиться, — сказала она чекисту, понизив голос.
— Вы же понимаете, Мэри, что я не могу вас отпустить!
— Я обещаю, что не сбегу!
Она чувствовала, что не вернется в «Москву», торопясь на свет маленькой лампадки, в которой трепыхался огонек смерти.
Фомка ждал рядом с крыльцом Варфаламеева. Он вытащил нож, чтобы привести в исполнение свой приговор, отомстив за предательство. Вместо чекиста появилась взбешенная Мэри, она ожидала увидеть ожившую Соньку и была готова растерзать ее, за причиненную боль и оскорбление.
При виде Мэри, молодого человека затрясло. Он попытался объяснить ей по поводу произошедшего в усадьбе и просветить, что за подлец сидит с ней за столом в ресторане. Мэри ничего не отвечала. Вдруг она сделала резкое движение к нему и вздрогнула, уставившись прямо в глаза. Он не сразу сообразил, что произошло: отчаявшаяся женщина бросилась на острый клинок, застывший в его руке, который предназначался другому человеку. Испугавшись, Фомка одернул руку и отошел в сторону. Из ее груди торчала рукоятка ножа. Мэри улыбнулась и пошла прочь от ресторана.
— Мы наш, мы новый мир построим… кто был никем, тот стал ничем, — тихо напевала женщина, чувствуя, как силы покидают ее. Она брела по улице, вместе с ветром, который будто подгонял ее на встречу с любимым Сережей. Она медленно брела в сторону заката, придерживаясь рукой за рядом стоящее здание, и оставляя за собой длинный кровавый след. Вскоре силы совсем иссякли, и она рухнула на колени, ничего не видя вокруг. Теплая рука коснулась ее лица.