Попал Антон Безнаследный в подчинение сержанту Семёну Вихлюеву. Вредному и противному человечишке, который звание получил не на ратном поле, а начальству угождая. Был Семён из самых низов, из отбросов, сын пьяницы подзаборного, а потому вырос, благородных порывов души не ведая. Только свою выгоду в жизни соблюдая. Но, нос по ветру держать умел. Словно шестое чувство у него было, где, значит, прогнуться можно, к своей выгоде.
И с первого взгляда возненавидел Семён Вихлюев нового бойца, Антона Безнаследного. Загодя конкурента учуял. А что это для солдата значит? Это значит, что служба у него чернее чёрного. И работу самую тяжёлую дают, и наградами обделяют. А, если бой затевается, то будет Антон Безнаследный на самом опасном участке, под пулями да ядрами стоять. К бабке не ходи!
Поначалу Антону везло. Да так везло, что боевые товарищи ему новое прозвище дали, Удалый. Да так в его удачу поверили, что в бою норовили ближе к Антону стоять, чтобы и на них часть его удачи упала бы. Только удача удачей, а если каждый раз тебя в пекло пихают, любая удача когда-нибудь кончится.
Взорвалось ядро прямо под ногами Антона Удалого. А ему вновь повезло! Четверых стрельцов, что рядом стояли, осколками в клочья порвало! А Антону только одну ногу отсекло, да другую повредило сильно. Да на одной руке три пальца срезало. Однако, живой остался!
Живой-то живой, а к службе больше не пригодный. Выписал полковой писарь Антону бумагу, по которой ему государев пенсион положен. Что там за пенсион? Смех один! Известное дело, на войне солдат грабежом сыт. Ну, не грабежом, в прямом смысле этого слова, а сдачей города на разграбление. Святое дело! Взяли чужой город – три дня можешь его грабить, как хочешь. Это, значит, вместо оплаты. А у Антона за душой ни полушки не оказалось. Так и поковылял на одной ноге, с костылём, на все четыре стороны, держа за пазухой бумагу, где предписано местному градоначальнику поить, кормить и выдавать иное довольствие за счёт государственного налога.
Ну, во-первых, это местному градоначальнику. Тому, где Антон на месте осядет. Так это надо ещё дойти до места-то! В смысле, города. А, во-вторых, в бумаге градоначальник напишет, что выдал Антону рубль, а на самом деле сунет десять копеек! Известное дело!
Одно Антон для себя решил твёрдо: домой ему хода нет. И так матушка бедствует, чтобы ей на шею ещё и калеку посадить. Пошёл куда глаза глядят. Милостыню просить не погнушался. Потому что оголодал сверх любой гордости.
А потом опять повезло! Не отвернулась капризная птица удача! Постучал калека в один из домов, на ночлег проситься. По опыту уже знал, в самый богатый дом стучать смысла нет, не примут. Постучал в домик победнее. Открыла двери женщина. Не прогнала раненого, а выслушала бродягу, посторонилась, в дом его пропуская, да побежала баню топить. В бане хорошенько Твердислава-Антона отпарила, отмыла, после бани чарочку поднесла, да закусить, чем бог послал. А после и спать уложила. И не на сеновале, как обычно, не в прихожей, как иногда бывало. С собой. И такая оказалась жаркая, да страстная!
Ванька звонко причмокнул губами, и я строго поглядела на него:
- Ты, тут, без эротических фантазий! Ты рассказывай, давай!
- А я чего? – пожал плечами Ванька, – Я ничего! Солдаткой эта женщина оказалась. А солдаткой в те времена называлась одинокая женщина, чей муж ушёл в солдаты. Без разницы, по чьей воле. Почему одинокая? Потому что часто никто и не знал, жив ли её муж или нет. Если жив, то повторно в брак вступать нельзя! Грех! А может, помер где, а никто и не знает? Вот и живёт такая солдатка, и не жена и не вдова. И, надо сказать, к таким женщинам отношение было особенное. Снисходительное, что ли. Если другая женщина вступала с мужчиной в связь, то это был страшный грех! А солдаткам прощалось. Мало того! Если вдруг, возвращался муж, после долгих-долгих лет отсутствия, и находил полную избу детишек, то не смел жену попрекать. Считал детей своими и воспитывал, как своих. И всем говорил, что дети, дескать, богом данные! Чтобы старость не в одиночестве коротать.
Вот к такой солдатке судьба нашего Твердислава-Антона и занесла. Впрочем, какого, там, Твердислава? Та же история: разве признаешься, что ты такого высокого полёта птица, а на самое дно упал? Сказал парень, что Антоном его зовут. Антоном Удалым. Хотел он, было, наутро дальше идти, да солдатка не отпустила. Так он у неё и остался. И не муж, и не любовник. Постоялец.