- А почему мне нельзя было подьехать, познакомиться? – задала я, наконец-то, свой больной вопрос, – Он что, ведьм недолюбливает?
- Нет-нет, – замялся Роман Викентьевич, – Не в этом дело. Дело в запахе. Мне не хотелось бы, чтобы от тебя пахло чем бы то ни было, кроме запаха леса. И запаха тебя самой. Ну, и запаха коня, на котором ты едешь.
- А ваш запах, профессор?
- Это неизбежное зло, – буркнул Кольцов, – Но, заметь, я с самого начала пути, всегда держусь от тебя с подветренной стороны. И, стараюсь, не приближаться. Если ты, конечно, обратила на это внимание.
Хм! А, ведь, это действительно так! Только я, дурочка, иначе трактовала то, что профессор скачет то справа от меня, то слева, то чуть впереди, то немного отставая. Глупая ведьма! Вечно тебе всякая чушь мерещится!
- Ладно, – сказала я, слегка краснея, – А куда мы едем теперь? Я видела, что лесничий показывал куда-то пальцем?..
- Вот туда мы и едем. Куда показали, – кивнул головой Роман Викентьевич, уклоняясь от дальнейших объяснений. Нет, до чего скрытный человек!
На этот раз мы не летели вскачь, но и не плелись шагом. Километров через десять, профессор, наконец-то, соизволил спросить, небрежным тоном:
- Что ты можешь сказать о местах, по которым мы едем?
- Много чего могу сказать! – дёрнула я недовольно плечом, – Но, главное, мы здесь не одни!
- Разумеется! – ухмыльнулся Кольцов, – Это же заповедник! Здесь столько видов животных и птиц, в том числе редчайших, что …
- Я не об этом, – перебила я, – Мы дважды пересекли следы копыт коня, который, как я понимаю, принадлежит лесничему. Во всяком случае, следы шли в направлении его избушки. А теперь мы двигаемся вдоль следов ещё одного коня. Не того, следы которого были раньше. И, вот что странно …
- Что же?
- Этот конь неподкован. Идёт налегке. Без седока. Но, следов его хозяина я не встретила ни разу! Конь не стреножен. Такое ощущение, что это дикий конь. Но, этого не может быть! Дикие кони не любят лесов. Они любят степи, просторы, равнины, где можно скакать в своё удовольствие, хоть целый день, где можно сбиваться в громадные табуны. Разве можно сбиться в табун в лесу? А что за конь без табуна?
- Замечательно! – похвалил профессор, и мне показалось, что вполне искренно, – Но ты упустила одну деталь. Есть такие лесные кони. Которые не любят табунов и предпочитают одиночество. Есть.
- Ни разу о таких не слышала, – растерялась я.
- Слышала, – произнёс Роман Викентьевич твёрдо и убедительно, – Наверняка, слышала. Только не можешь вспомнить.
- Так подскажите!
- А ты сама посмотри! Вон там, на поляне! – эти слова профессор сказал уже еле слышным шёпотом.
Я взглянула, куда было сказано, и зашипела от злости на саму себя. Нет, ну надо же быть такой беспросветной тупицей! Единорог! Вот кто стоял на дальнем краю поляны и тревожно прядал ушами, к чему-то прислушиваясь. Е-ди-но-рог! И всё встало на свои места. И странные вопросы Кольцова про мою невинность, и его слова о запахе. Впрочем, все эти мысли вихрем унеслись из моей головы прочь. Видеть единорога, это было такое наслаждение, перед котрым меркли все остальные краски и мысли. Хотелось смотреть и смотреть, любуясь и восхищаясь.
Снежно-белый конь с жемчужной, переливающейся гривой и таким же роскошным хвостом, с острым, прямым, витым рогом во лбу, был великолепен. Я видела десятки картин с изображением этого животного. И, вот что я вам скажу: это всё ерунда! Ни одна из них не передаёт и сотой доли того очарования, которое охватило меня при взгляде на живого единорога. При взгляде на него, хочется творить только добрые дела и говорить стихами! И это только при первом взгляде! А потом затягивает с каждым мгновением всё глубже и глубже. Непередаваемо!
- Мне нужно только три волоска, – прошептал Кольцов.
- А?! – я еле выпуталась из того облака нирваны, в которое погрузилась, созерцая это, самое прекрасное творение природы, – Что? Какие волоски?