- Мне. Нужно. Три. Волоска. Единорога, – раздельно, хотя и шёпотом, произнёс профессор, глядя на меня сердитым взглядом, – Подойди. К нему. И возьми. Три. Волоска!
У меня чуть слёзы на глаз не навернулись! Так вот в чём был гнусный план профессора! Его самого единорог к себе не подпустил бы. Это общеизвестно. Так он решил отправить на это подлое дело меня! Я уже открыла рот, чтобы высказать Кольцову всё, что я про него думаю, как вдруг заметила, что единорог несколько раз кивнул головой, словно соглашаясь. Не может быть! Он не мог нас слышать! Единорог повернул голову в мою сторону, и вновь кивнул. И я решилась. И тихонько начала сползать с лошади.
- Стой! – тихо шикнул на меня Роман Викентьевич, – Оружие оставь! С оружием единорог никого к себе не подпускает!
И вот я, шаг за шагом, иду через всю поляну к чудесному творению, стараясь ступать осторожно, неслышно, бережно, мелкими, аккуратными шажками. Я дошла уже до половины поляны, даже, пожалуй, чуть больше половины, когда из-за кустов на единорога ринулся чёрный вихрь. Я вскрикнула и оцепенела. Только руки бессильно шарили по привычным местам, не находя рукояток оружия. Ни одного!
Это был не просто волк! Это шварценвульф! Зверюга, высотой в холке повыше телёнка, и непередаваемой жестокости. И ему всё равно, кого драть, травоядных или хищников! И без разницы, сколько. Архивы хмуро рассказывают о том, как один шварценвульф за пару минут растерзал целое стадо зубров, чуть ли не в тысячу голов. Не для пропитания, не защищая свою жизнь, даже не для удовольствия! А, просто потому, что его самого терзала чёрная жажда убийства. Были сообщения об уничтожении шварценвульфом волчьей стаи, о нападении и уничтожении прайда львов. Даже стадо слонов было уничтожено одним безжалостным душегубом. Хотя на слонов не рискует напасть ни одна тварь в джунглях. Кроме шварценвульфа.
И вот, сейчас, угольно-чёрная, беспощадная тварь ринулась на искристо-снежного единорога. Единорог мгновенно припал к земле и чёрная тень пронеслась над ним. Шварценвульф злобно щёлкнул зубами и ловко развернулся на месте, бешено хлестая себя хвостом по бокам. Единорог тоже был уже на ногах, и стоял, готовый к бою, выставив на врага свой длинный витой рог. Шварценвульф метнулся в правую сторону, и вдруг, неуловимым движением, оказался слева, там, где должен был находиться круп единорога. Но и единорог не дремал! Он не поддался на уловку. Напротив шварценвульфа, который уже не мог остановить себя в длинном броске, оказался смертельный рог. Шварценвульф понял, что ему не остановиться. И сделал единственно возможное: он прыгнул через шею единорога. Тот попытался достать врага рогом, даже встал на дыбы, но не успел. Мне показалось, что рог, всё же, еле-еле чиркнул по одному из страшных, похожих на саблю, когтей шварценвульфа, но, может быть, только показалось. Слишком быстро всё происходило. Шварценвульф, едва его лапы коснулись земли, снова был готов к прыжку, но увидев занесённые над ним пудовые копыта единорога, вставшего на дыбы, не рискнул, а дёрнулся в сторону. И оскалился. Единорог тоже опустился на ноги и выставил перед собой своё единственное оружие.
И вновь шварценвульф заплясал перед своей предполагаемой добычей, подобный антрацитово-чёрной молнии. Десятки раз казалось, что хищник вот-вот достанет ужасными зубами до шеи единорога, или полоснёт по ней когтями. Десятки раз одна из ног единорога оказывалась между зубами шварценвульфа. Но, каждый раз, в самое последнее мгновение белоснежная шея уклонялась от укуса или удара когтями, а белоснежная нога исчезала из пасти за мгновение до того, как раздавался щелчок зубами. Шварценвульф был неутомим. Его не смущали промахи и неудачи. Он бесконечно кружил вокруг своей жертвы и беспрестанно нападал изо всех мыслимых и немыслимых позиций.
У меня сжалось сердце от предчувствия беды. Природа так хитро предусмотрела, что хищники, как правило, побеждают травоядных. А единорог, как ни крути, травоядный. У травоядных есть способы защиты, врать не буду. Быстрые ноги и хитрые петли, как у зайца, или рога, как у буйволов, когда собирается большое стадо. Но в одиночном поединке, у травоядных шансов немного. Только, если хищник ошибётся. Шварценвульф ошибаться не собирался.
Я смотрела на схватку расширенными глазами, стоя посреди поляны, сжав от волнения кулаки, подняв руки к груди, когда шварценвульф в очередной раз перемахнул через единорога и собирался броситься на него, но отпрянул в сторону, увидев перед собой неизменный рог. И тут хищник заметил меня. Я даже ресницами хлопнуть не успела. Чёрный вихрь метнулся в мою сторону. И тут … И тут я поняла, что единорог не бился с врагом. Он с ним играл, как может играть взрослый человек с маленьким ребёнком, только что научившимся ходить, и со смехом пытающимся «поймать» папу или маму. Почему я это поняла? Потому что в тот миг, когда шварценвульф рванулся ко мне, единорог исчез со своего места и появился уже между мной и хищником. И его удар был воистину страшен. Он ударил своим рогом, но не протыкая врага, словно шпагой, а нанося рубящий удар сбоку, словно мечом или саблей, легко ломая рёбра и перемалывая врагу внутренние органы. Шварценвульф улетел в сторону, подминая кусты и уже не смог подняться. Только задние лапы хищника бессильно скребли по земле, оставляя глубокие следы.