Я не ошиблась. Камень оказался не межевым, а указательным. Хмурясь, я разобрала начерченное рунами:
- Налево пойдёшь – богатым будешь, прямо пойдёшь – коня потеряешь, направо пойдёшь – убитым будешь!
Блин! А мне-то, как раз надо направо! Буланка уставилась на камень, словно тоже вникала в смысл. Ну, ей-то бояться не стоит. Наш путь не прямо. Может, налево свернуть? Глядишь, разбогатею! Хи-хи! Глупости какие-то в голову лезут! Богатая Васька Бесфамильная строит в Заболотье личный дворец! Обхохочешься! Однако, делать что-то надо, не век же перед камнем стоять?
Я неохотно вытащила меч и прикоснулась кончиком к камню. Иногда срабатывает. Если надпись предназначена для вас, кончик меча может или покрыться ржавчиной, или даже, с этого кончика может кровь закапать. Не любой меч, само собой, а сделанный собственными руками. У меня сделан собственными руками. А может и ничего не произойти, хотя надпись предназначена для вас. У меня ничего не произошло. Меч не изменился. Я слезла с лошади и задумчиво обошла камень вокруг. По ходу солнца. Тоже, говорят, иногда помогает. Если надпись не для вас, она тогда может потускнеть. У меня не потускнела. И что делать?
Я задумчиво взглянула в глаза Буланки. Лошадь, словно поняв, потрясла гривой. Мол, не спрашивай, сама не в курсе. Вздохнув, я развязала котомку. Котёнок выскочил из неё, стремительный, как ракета. Вскочил мне на плечо и принялся вылизываться. На камень и внимания не обратил. Может, правда, не для меня надпись? Должен же был Горюн почуять, если бы мне беда грозила?
Я в очередной раз вздохнула и села на лошадь. Тронула поводья и лошадь послушно повернула направо. Показалось мне или нет, что лошадь пошла туда неохотно, а котёнок сильнее вцепился в меня коготками? Может, и показалось.
Деревенька Караси словно вынырнула из-за пригорка, верстах в полутора от меня, и заблестела крышами в лучах заходящего солнца. Лошадка сразу прибавила ход. Чувствует, что скоро её поставят в стойло, накормят, напоят, расчешут … Да и мне пора отдохнуть. Найду старую Свейшу, которая должна для меня задание определить, вымоюсь как следует после дороги, а завтра – в бой. В прямом смысле этого слова. Первое самостоятельное полевое задание. Интересно, что там мне приготовили? Вот, чувствует пятая точка, что не зефирки с круассанами! Как-то так всегда получалось, что каждый полевой выход для меня приключениями оборачивался. Даже под присмотром педагогов. А теперь, поди-ка, вообще будет ад кромешный?
- Эй, добрый человек, – окликнула я мужика, который выехал из деревни на телеге, наверное за сеном, – где мне найти в Карасях тётку Свейшу?
- Свейшиху? – неожиданно побледнел мужик, – Брось ты, девочка, это дело, вот что я тебе скажу!
- Какое дело? Почему бросить? – не поняла я.
- Дык ведь страшное дело это! – замахал мужик руками, – Сколь народу к этой Свейшихе ни приезжало, ни один из них назад не возвращался! Тёмное это дело. Страшное!
Я присмотрелась к мужику внимательнее. Обычный мужик. Значит, не может видеть того, что могу видеть я. Как, наверняка, и остальные сельчане. А, ишь ты, суть уловили верно! Откуда бы им знать, что тётка Свейша никакая не тётка, а полувалькирия? И числится она у нас кем-то, вроде начальника полигона. Не тренировочного лагеря, прошу заметить, а полигона, на котором студенты сдают зачёты и экзамены. Полигона, очень приближенного к реальности. И экзаменуют там не всех студентов, а исключительно боевых магов.
- Возвращайся, девушка! – возбуждённо продолжал между тем мужик, – Знала бы ты, сколько юношей и девушек приезжали к этой проклятой Свейшихе! Десятки! Сотни! А обратной дорогой ни один не проезжал! И никто не знает, что эта Свейшиха с ними сделала!
До меня, наконец-то, дошло. И я едва не расхохоталась. Это же наши студенты приезжают к полувалькирии, для сдачи зачётов. Свейша даёт им задание и они отправляются его выполнять. А потом, естественно, возвращаются в университет. Зачем им обратно к Свейше возвращаться? А бедные крестьяне понапридумывали себе невесть каких ужасов, от которых сами дрожат.