Я туда, я сюда, нет нигде котёнка! Я ему кис-кис-кис, не откликается. Походила я ещё с полчасика, дай, думаю, посмотрю, как там студентка с монстром рубится? Нашла тарелочку, яблочко наливное, антенку в нужную сторону настроила. Глядь, а в пещере тихий ужас творится! То есть, все как есть, убитые лежат! Шипохвост, так вообще, пополам разорванный! И ты с котёнком совсем не живые!
На этот случай есть у меня твёрдая инструкция. И аварийное средство связи. Я и отправила весточку в Университет. Дежурному. А дежурный в этот день оказался господин Кольцов. Что меня, вообще говоря, очень даже порадовало. Потому что знакомы мы уже лет пятнадцать.
- Тринадцать, – буркнул Роман Викентьевич.
- В общем, давно знакомы, – согласилась Свейша, – И вот, получаса не прошло, летит господин Кольцов! Напрямик летит, через леса и горы!
- Как это, летит? – не удержалась я, – Люди не летают! Даже не планируют!
- В ступе он летит, словно ведьма! – хихикнула полувалькирия, – Помелом рулит! Смешно, конечно, но нам не до смеху было. Помчались мы в ту пещеру. На той же ступе. Вдвоём. На поиски.
Нашли, понятное дело. Только ты уже в таком состоянии была – краше в гроб кладут. Как выжила, вообще непонятно. По всем статьям должна была умереть, а ты живая! И котёнок твой рядом валяется. Считай, из своих девяти жизней, одну уже отдал.
- Зато убедились, что это не баюн, – вставил Кольцов.
- Как, убедились? – не поняла я.
- Да очень просто! – усмехнулась Свейша, – Если бы это баюн был, на шипохвосте по любому следы его когтей остались бы. Как минимум. Нет, не то, что он с шипохвостом справился бы, об этом речи не идёт, но отметин об бы ему оставил! Без вариантов! А тот кусок шипохвоста, который мы в пещере нашли, совершенно без повреждений! Значит, простой котёнок. Хотя, боевой! Защитник! Прибежал хозяйку защищать, да и попал под удар, дурашка! Вон он лежит, даже сметанку лизнуть не в силах!
Я посмотрела в ту сторону, куда показывала Свейша. Котёнок лежал возле мисочки бесформенным комочком, закрыв глаза и не шевелился. А потом, когда полувалькирия продолжила свой рассказ, хитро приоткрыл один глаз, и явственно … подмигнул! Лизнул сметанки и опять откинулся, словно неживой. Он притворялся! Ну, погоди!
- Дальше всё просто, – объяснила Свейша, – оказали мы тебе в пещере первую помощь, достали телегу с сеном, чтобы тебя в пути не растрясло, перевезли сюда, и Роман Викентьевич тебя с того света вытащил. При моей, естественно, помощи. И мёртвой водой тебя поливали, и живой. И ещё какое-то тайное лекарство Кольцов применял. Даже не сказал мне, какое. Но подействовало сильно. Вон ты какая, сидишь тут, живая и здоровая!
А теперь объясни мне, какого лешего ты нашивку на куртке поменяла? Жизнью играешь? Зря! Вон о тебе как профессор заботится! Думаю, и другим ты небезразлична. По глупости? Не знаю. Не показалась ты мне глупой. Немного наглой – да, показалась. Но не глупой. Тогда – зачем?
- Я готова чем угодно поклясться, – сухо сказала я, – Что никаких нашивок на куртке не перешивала. Но, с другой стороны, я вижу, что куртка именно моя. И в карманах у неё лежат именно мои вещи. Что может означать только одно …
- Покушение? – задумчиво закончил мысль Кольцов, – Очень сомнительно! Кому это могло понадобиться и для чего?
- Ну, кому это понадобилось, выяснить нетрудно, – заметила я, – Достаточно узнать кто подменил нашивку на моей куртке. А для чего … Об этом лучше спросить у того, кто это сделал. Хотя, полагаю, это попытка устранить конкурентку в битве за руку и сердце одного из студентов.
- Ваньки Дуракова, как я понимаю? – поморщился Роман Викентьевич, – Звучит, признаться, не очень убедительно.
- А мне кажется, что это имеет смысл, – вклинилась в беседу Свейша, – Ведь речь идёт о битве не только за любовь, но и за выгодную партию. И риск не так велик, как кажется на первый взгляд. Рассуди, Роман, юная ведьма уезжает сдавать экзамены по боевой подготовке. Опасные для жизни. Настолько опасные, что предварительно у студентов берут «предсмертные расписки». И так получается, что эта ведьма экзамен не сдаёт. Её убивает монстр. Ах-ах-ах, какое горе! Но, увы, так бывает. Опечаленный влюблённый полгода ходит понурый и мрачный. А потом, какая-нибудь юная прелестница развеивает его тоску. Почему бы нет? Тем более, что подробности смерти ведьмы этому Ваньке Дуракову останутся неизвестными. Даже, если при проведении нами расследования выявится, что у ведьмы была чужая нашивка на рукаве, мы подумали бы, что она сама себе её нашила. Ведь мы на самом деле это и подумали! Даже, если бы мы заподозрили иное, мы ни за что не рассказали бы это студентам, не так ли? Значит, Ванька Дураков не стал бы подозревать своих сокурсниц, а остался бы в уверенности, что ведьме не повезло. Верно?