Ответа не последовало. Жаль. Не услышу я второго голоса. Потому что, получается, толстый трактирщик главный, но не колдун. А магичит кто-то другой. Вот, любопытно мне на эту мерзкую рожу взглянуть! Ох, до чего любопытно! Но, не срослось. Карета тронулась, а колдун или колдунья так и не откликнулись.
Кстати! Не двое их! Трое! Толстый трактирщик сидит в карете рядом со мной, я слышу, как он хрипло дышит, а кто лошадьми правит? Кто в роли кучера? Нет, не колдун или колдунья. Вон, трактирщик как раз высунулся в окно кареты и крикнул:
- Как закончишь здесь, бери лошадь девчонки и нас догоняй!
И опять ответа не последовало. Хитрый гад, который колдун! Или колдунья. И сильный. Если сможет себе Буланку подчинить, значит очень сильный колдун. Или …
Об этом думать очень не хотелось. И всё же подумалось. Или этот колдун из нашего Университета. И ему Буланка подчинится без всякого принуждения. Это плохо!
Не сказать, чтобы ехали долго. Всё же порядочно. Я успела сомлеть от духоты и недостатка кислорода, потому что мешок на голове был плотный, и дырка была одна, возле шеи. Да и та затянута. Какое-то время ехали крадучись, периодически высылая неведомого мне колдуна или колдунью на разведку. Блин, мне так и не довелось услышать его или её голос! Зато чётко слышался топот Буланкиных подков.
Хорошенько попетляв, и проскочив не одну переворотную границу, поехали гораздо смелее, уже без разведки. Мои тюремщики даже решили себе завтрак устроить.
- Слышь, Резь, – послышался противный скрипучий голос, и я вся напряглась: неужели неведомый колдун? – Слышь, Резь, а девка-то ничего … фигуристая! Как думаешь, не оприходовать ли?
- С ума сошёл? – громыхнул знакомый голос мнимого трактирщика, – Хозяин запретил и пальцем трогать!
- А кто узнает? – гнусно захихикал противный голос, – Девке вон уже скоко годов! Наверняка с хахалями по подворотням трётся! Одним-двумя больше, одним-двумя меньше, кто заметит? А ежели скажет хозяину, мы завсегда отпереться можем! Мол, знать не знаем, поклёп галимый! Нас трое, а она одна! Кому поверят?
Я поняла, что если я сейчас же не вмешаюсь, быть беде.
- Да-да! – громко и отчётливо сказала я внутри мешка, и надеюсь, что голос мой прозвучал ласково и зловеще, – Да-да! Развяжите мне только ноги! Мне хватит одних ног! Вам же всё равно придётся мне ноги развязать, правда же?
Похоже, моя уловка удалась. Резь, который вроде бы задумался над заманчивым предложением, резко встряхнулся.
- Ага! Щаз-з-з! Размечталась! Знаем мы эти шутки! А ты, Хрящ, смотри у меня! Посадили тебя кучером, значит правь конями и не лезь, куда не просят! Вот скажу я хозяину, какие ты мне предложения делал! Он с тебя семь шкур спустит! По очереди! Сначала одну, потом подождёт, когда другая отрастёт, и вторую, и так далее. Никогда не видел? А мне довелось! Всё, кончился завтрак! Собираемся!
Угу. Значит, противный голос принадлежит кучеру. Жаль, я надеялась на другое. И, кстати, если этот Резь не выдаст своего друга таинственному хозяину, кто мешает это сделать мне? А что? Не одной же мне мучиться? Пусть и этот мерзавец испытает полную порцию «удовольствия»!
То, что на завтрак меня не пригласили, я надеюсь, вы уже догадались. И мешок с меня не снимали. Теперь, после коротких сборов, меня снова подхватили и вбросили в карету, словно мешок картошки. И опять покатили колёса, то еле слышно шурша по траве, то ощутимо погромыхивая на камнях, отчего вся карета слегка подпрыгивала, то с мягким хрустом проезжая песчаные участки. Я, конечно, пыталась запомнить последовательность звуков, хотя понимала: зря! Я сейчас за тысячи вёрст от того места, где меня похители. Я, вообще, сейчас на другой стороне Земли могу быть!
Наконец, судя по ощущениям, ближе к полудню, колёса загромыхали уж очень специфично, так, что я поняла: едем по подьёмному мосту. Значит, скоро сказочке конец. И, действительно, через пару минут меня вытащили из кареты и поволокли по каким-то ступенькам, переходам, опять по ступенькам … Распахивались и закрывались двери, слышались отрывистые команды. А потом всё стихло. Подозрительно стихло.
- Развяжите её! – послышался властный, гневный голос.
Верёвки с меня буквально сдёрнули. Или завязаны они были так хитро, что одним рывком снять можно было. А потом сняли мешок. Тот самый Резь снял, который толстого трактирщика в призрачной таверне изображал. Ухмыльнулся мне в лицо и встал рядом, вроде конвоира.