- Сдохла, значит, старая карга? – ухмыльнулся он, – Туда ей и дорога! А ты, маленькая паршивка, проваливай …
- Талас! – прозвучало предостерегающе.
На пороге таверны стояла жена трактирщика, Верья, тоже оборотень, и укоризнено смотрела на мужа.
- А ты, паршивка, иди воды натаскай, да полы на кухне отмой, – неохотно закончил трактирщик, – Да, смотри мне, чтобы добела отскребла! А там посмотрим! И котёнка своего выбрось на помойку!
- Не выброшу! – я плотно сжала губы, чтобы не зареветь.
- Пусть остаётся, – вступилась Верья, – Одно из двух: или он крыс разгонит, или крысы его сожрут!
- Ладно, – сквозь зубы согласился Талас, – Пусть живёт с тобой. А ты чего стоишь? Полы на кухне сами себя не вычистят! Марш!
Так и кончилось моё детство.
Как-то быстро, измученная постоянным недоеданием, и не решаясь приворовывать в трактире, опасаясь изумительно чуткого нюха оборотней, я повелась на сладкие посулы местной шпаны и стала воровать на рынке. Вначале, не сама, конечно. Но помогала другим ворам. Я заявлялась на рынок с красивой корзиночкой и ходила меж рядов. А воры из нашей шайки скидывали мне в корзинку свою добычу. Украдёт кто-нибудь, к примеру, палку колбасы, бросит незаметно мне в корзинку и ходит себе, посвистывая. Схватят его – он чист. А на меня, мелкоту в коротком платьице, с умильным выражением на мордочке, никто и внимания не обращает. А, если и обратят, я всегда скажу, что трактирщик Талас меня послал за продуктами. И, что колбаса куплена. Кидали в корзинку и кошельки с деньгами, и колечки, и часики. Для этих случаев у меня на дне корзинки всегда лежала салфеточка. На салфеточке – продукты. А под салфеточку не каждый и заглянуть догадается.
При дележе, моя доля всегда оказывалась меньше, чем у других. Мне говорили, что сама я ещё маленькая, и «работа» у меня не опасная, и времени на рынке я провожу меньше, чем другие. Это правда. Я убегала на рынок в те редкие минуты, когда в таверне все были заняты хлопотами и всем было не до меня. И вернуться старалась побыстрее, пока не хватятся. И котёнка я всегда оставляла в таверне. Правда, пару раз мне показалось, что я его вижу неподалёку, но это, скорее всего, обман зрения. Мало ли чёрных котят по Заболотью бегает? По поводу дележа я не спорила. И никогда не настаивала на увеличении доли. Дадут кусок хлеба, и то хорошо. Лишь бы от голоду не сдохнуть. Нет, мне предлагали окончательно уйти из таверны в шайку, заняться воровством, так сказать, всерьёз, но я не согласилась. Я всё ждала, а вдруг именно сегодня, появится в таверне моя пропавшая бабушка, обнимет меня за плечи, и всё будет, как прежде, и даже лучше? Но, бабушка так и не появилась.
Жила я теперь при таверне, потому что бегать в лесной домик и обратно просто не оставалось времени. И работой меня нагружали так, что мама не горюй! Но я умудрялась выкраивать время.
Постепенно мои новые товарищи приучили меня и к самому настоящему воровству. Хотя я уже стала понимать что к чему и чем может дело обернуться. На моих глазах поймали с поличным Задиру Сонка и Одноглазого Хайка. Задиру было особенно жалко. Он старался заботиться обо мне и часто заступался за меня при дележе добычи. Обоих упекли на двенадцать лет каждого. Больше я их не видела. Бык Малистер, вожак нашей шайки, скрежетал зубами и кричал, что нас осталось слишком мало. Что меня надо быстрее готовить к настоящему делу. Мне еле-еле стукнуло семь лет, когда я срезала свой первый кошелёк.
Говорят, новичкам везёт. А может, я по жизни такая везучая. Меня поймали только в девять лет. Целых два года везло, представляете? Городская стража проводила на рынке внеплановую облаву, и загребли не только меня, но и ещё нескольких наших.
Наверное, мне предстояло пойти проторенной дорожкой всех других малолетних преступников. Но мне несказанно повезло. Меня поймал дядька Тыртыш. Нет, тогда я его так, конечно же не называла, Тогда он для меня был господин начальник отряда городской стражи Заболотья. Длинное название, но я сразу запомнила. Я ведьма, в конце концов.
Дядька Тыртыш долго смотрел на меня внимательным взглядом. Я независимо ковырялась носком ноги в досках пола. Я знала, что на все вопросы нужно молчать. Так меня учили в шайке. Тот, кто молчит, тот герой. Тот, кто наши секреты рассказывает, тот тряпка. Нет, хуже тряпки! Вот я и молчала.
- Это не тебя я видел с ведьмой-травницей, года четыре назад? – спросил вдруг дядька Тыртыш, – Она ещё в лесу живёт, в город только лечить ходит?