— Давайте уйдем отсюда, — сказал он в конце концов, злясь на себя за столь глупые страхи.
— Давайте…
Д'Артаньян собирался повести спутницу по улице Задиристых мальчиков, но едва они вышли в ворота на улицу Турнель, как обнаружилось, что троица движется следом с внушающим подозрение постоянством. Д'Артаньяну пришло в голову, что он, быть может, вовсе не переусердствовал в подозрениях…
Чтобы увериться, он незаметно замедлил шаг. Троица сделала то же самое — а потом они, переглянувшись, быстрой походкой направились вперед, и один из них, самый высокий, громко спросил:
— Сударь, можно спросить?
— Бога ради, — ответил д'Артаньян настороженно, уже прикинув, как именно будет направлен первый удар шпагой. — Если вы уже вдоволь позабавились с этой белобрысой шлюшкой, может, уступите ее нам? Если, разумеется, она берет недорого. Или вы ей заплатили за весь день?
Кровь бросилась гасконцу в лицо, но он героическим усилием воли не поддался безудержному гневу. Троица не походила на дворян — а ведь они были не в кварталах Веррери и не на улице Сен-Пьер-о-Бёф, то есть отнюдь не в тех местах, где головорезы неведомого происхождения средь бела дня готовы надерзить и королю… Место довольно приличное, таким следовало бы вести себя потише, быть понезаметнее. Ох, неспроста…
— Ну, что скажете, сударь? — не отступал высокий. — Моим друзьям тоже хочется задрать подол этой шлюхе, нельзя же быть таким эгоистом, чурбан вы провинциальный! Тут, знаете ли, Париж, а не ваша навозная куча, из которой вы родом. Эй ты, девка! Сколько обычно берешь?
И плащ, красный плащ гвардейцев кардинала! Сейчас нужно быть безумцем, чтобы задирать мушкетера его высокопреосвященства чуть ли не в центре Парижа, средь бела дня. Безумцем или…
— Немедленно уйдемте отсюда, — быстрым шепотом проговорила Анна.
Он и сам уже уверился, что дело нечисто. И примирительно сказал:
— Сударь, сдается мне, вы выпили чуточку больше, чем следовало. Лучше бы вам идти своей…
Шпага высокого вылетела из ножен столь молниеносно, что кто-то другой на месте д'Артаньяна мог бы этого и не увидеть — или заметить слишком поздно. Но гасконец с быстротой молнии выхватил свою.
И едва не совершил крупную ошибку: он ждал, что удар будет нанесен ему — и приготовился его отразить со всем возможным умением…
Однако острие, сверкая на ярком солнце, устремилось прямо в грудь Анне, туда, где сердце…
Осознав это в самый последний миг, д'Артаньян сделал фантастический пируэт, с невероятной быстротой изменив тактику и направление ответного удара. Другому это могло бы и не удасться, но гасконец был молод, а потому проворен и ловок, словно дикая кошка.
Его клинок пронзил ладонь высокого наглеца, и тот выронил шпагу, взвыв от невиданной боли.
— Шарль! — отчаянный вскрик Анны заставил его развернуться влево, в ту сторону, откуда подбегали еще четверо — напористо, решительно, без малейших колебаний, все совершенно трезвые на вид, вооруженные не только шпагами, но и дагами… «совсем скверно», — успел подумать д'Артаньян.
А потом и думать стало некогда — нужно было горы свернуть, из шкуры вон вылезти, но ухитриться остаться в живых, потому что его смерть, он убедился, означала смерть и для нее…
Дуэлью, разумеется, и не пахло, какой там кодекс чести… Понукаемые командами высокого — он торопливо заматывал краем плаща кровоточащую руку, оставшись на прежнем месте, — шестеро ринулись на д'Артаньяна. Схватив девушку за руку, он буквально забросил ее в тупичок слева, а сам загородил туда дорогу, свободной рукой торопливо срывая с себя плащ.
Тот, кто всю жизнь — пусть и короткую — прожил на границе с Испанией, обучился кое-каким тамошним ухваткам, безусловно недопустимым в поединке меж двумя благородными господами, но вполне уместным, когда схватишься с гнусными злодеями…
— Каррамба! — заорал д'Артаньян поневоле пришедшее на ум испанское ругательство.
За спинами нападавших мелькнули чьи-то испуганно-любопытные рожи, самого простолюдинского обличья, — ну конечно, в Париже достаточно любого пустяка, чтобы сбежались зеваки…
Плохо, что красный форменный плащ так короток. Длинный пригодился бы гораздо больше, но ничего не поделаешь, постараемся управиться с тем, что есть…
Улучив момент, д'Артаньян накинул плащ на голову ближайшему, рванул его на себя, заставив потерять равновесие. Шпага злодея на миг косо опустилась к земле, коснувшись ее острием, — и гасконец вмиг переломил ее сильным ударом ноги, а потом, увернувшись от вслепую рассекавшего воздух клинка даги, влепил коленом прямо в физиономию врага, отчего тот с диким воплем опрокинулся и надолго выбыл из схватки.