— Хм, интересно… — произнёс я, оглядывая закрытую дверь рядом.
— Ну, ты осматривайся, а я пока умоюсь. Сколько пыли и грязи в ушах…
Гислен скрылась за дверью, а я направился к кровати, мысли роями носились в голове. На первый взгляд, комната была заурядной, но в каждом предмете, каждом укромном уголке будто хранилось что-то из моего прошлого. Я ощутил странное, противоречивое чувство — словно здесь всё когда-то было другим, а теперь лишь обрывки того, что некогда было частью моей жизни. Я присел на кровать, чувствуя, как тело наконец поддаётся усталости, и откинулся на спину, разглядывая потрескавшийся потолок.
— «Утром…» — подумал я, прикрывая глаза. — «Может, утром всё встанет на свои места…»
Глава 5
Эльфийская потаскуха
Ранние лучи рассвета проникали в комнату через плотные шторы, наполняя её тусклым золотистым светом. Он тонкими полосами ложился на деревянный пол, запылившиеся полки и потемневшие стены, придавая всему пространству тёплый оттенок, но оставляя его всё таким же полузаброшенным и туманным, словно воспоминание, о котором уже почти забыли. Я открыл глаза, чувствуя тяжесть на груди и лёгкий гул в ушах, который с каждым мгновением стихал, уступая место сонному спокойствию, наполнившему меня. Я долго лежал, глядя в потрескавшийся потолок, как будто это была единственная вещь, к которой можно было привязаться, прежде чем снова попытаться вернуть себе реальность.
Чувство было странным, отчасти чужим, но также невероятно привычным. Левая рука оказалась чем-то зажата, будто её пригвоздили к кровати, но не болью, а мягким, тёплым весом. Я медленно протянул правую руку, чувствуя, как мышцы ещё с трудом поддаются, и пальцами коснулся густых, мягких волос, которые каскадом рассыпались по моей груди. Проведя пальцами по прядям, я уловил тепло её головы, чуть шершавую текстуру волос и мелкие спутанные пряди, упрямо цеплявшиеся за мои пальцы. Гислен, укрывшаяся тонким одеялом, спала прямо на моей груди, прижавшись всем телом, словно была частью меня. От прикосновений она начала тихо мурлыкать, издавая довольный, мягкий звук, как будто действительно была кошкой, уютно устроившейся в своём привычном месте.
Я не сдержал слабую усмешку, продолжая гладить её волосы, чувствуя, как она в ответ шевельнулась и прижалась крепче, едва заметно заёрзав, словно оберегая свой утренний покой. Но вдруг что-то во мне вздрогнуло. Я приподнял голову и наконец осознал, что происходит: перед глазами тут же пронеслись обрывки вчерашних событий. Пещера, резкая вспышка взрыва, моментальная потеря памяти. Путь сюда — в квартиру — который до сих пор казался странно знакомым и неизвестным одновременно. И теперь, едва я уловил эти образы, они стали отгонять все остальные, оставляя меня снова без воспоминаний о последних четырёх годах…
Но я не чувствовал отчаяния, только первые пару мгновений.
Как минимум, это значило, что память не утрачена, а лишь скрыта где-то в глубинах сознания, заперта, но всё ещё доступная для поиска. А сейчас… Сейчас на моей груди мирно спала Гислен — совершенно голая, прикрытая лишь лёгким одеялом, которое больше символизировало защиту, чем на самом деле её обеспечивало. Её тело было тёплым, и, кажется, она настолько доверяла мне, что нашла покой, свернувшись клубком и забылась крепким сном. Я взглянул на вторую кровать в комнате, которая осталась неразобранной — привычная деталь, намекающая на то, что такие утра для нас были обыденностью, частью тех вещей, о которых не нужно задумываться.
Утренняя реакция, знакомое ощущение в паху, напоминала о себе, но сейчас я старался отвлечься, переключив внимание на что-то более спокойное. Я сосредоточился на волосах и пушистых ушах Гислен, мягко и тяжело рассыпавшихся по моей груди. В такие моменты она казалась скорее уютной кошкой, чем закалённым бойцом или красивой девушкой. Главное не опускать взгляда вниз и смотреть исключительно на потолок. Её дыхание, ровное и почти мурлыкающее, успокаивало, позволяя отстраниться от мыслей, оставив меня в этом спокойном утреннем ритме, который убаюкивал с каждым её вздохом.
Словно пытаясь проникнуть глубже в это чувство, я снова закрыл глаза, позволяя воспоминаниям смешаться с ощущением её тепла и сонного спокойствия. Где-то внутри меня отозвалось странное чувство, как будто я был чужаком в собственной жизни, словно украл её у кого-то другого, а теперь пытался вспомнить, что в ней на самом деле важно. Но в то же время это ведь я и моя жизнь, и это часть моего существования…