Честно говоря, мне не было дела до того, с кем она развлекается. Пусть хоть с гоблинами кувыркается в пещерах — если ей это нужно и доставляет удовольствие, пусть так. Я не её муж, не любовник, а скорее друг, или, по крайней мере, мне так казалось. Во всяком случае, я так думал, пока эта порочная задница не ускакала по лесным мужикам, даже не удостоверившись, что со мной всё в порядке после своих же действий, которые у меня целых два дня жизни украли!
Для кого-то подобное — пустяк, но не для меня. И, что хуже, я теперь не мог быть уверен, что её «процедуры» не оставят ещё каких-то последствий.
Обида на эту бессовестную потаскуху у меня была, и искренних извинений я от неё всё-таки ждал. А вот добиться их — это задачка не из простых. Я хотел услышать от неё искренние извинения с полным пониманием того, за что она извиняется, а не обычное «прости», но добиваться этого было сложнее, чем казалось. Элинализ изначально попыталась как-то оправдаться и обелиться, но увилистые и половинчатые извинения я принципиально не принимал. Я решил не торопить события, оставляя ей время, чтобы понять, что именно она сделала и почему я на неё обижен. Хотя стоит признать, я на неё особо не злился и уж тем более не проклинал. В конце концов, она мне ничем не обязана: ни помогать, ни лечить, ни таскаться со мной по местам моей истории. Но именно эту ситуацию хотелось закрыть раз и навсегда. Я просто хотел, чтобы она была честной со мной, чтобы я мог ей доверять и не таскать за собой груз прошлых косяков.
Так что, пока «Пик Адекватности» продолжал своё путешествие на запад к порту, я занимался выбиванием искренности из одной ушастой лгуньи. А идти теперь приходилось пешком. Разлад с охотниками в лесу лишил нас повозки, и, как назло, никаких других телег на нашем пути не встречалось. Только изредка проносились мимо одинокие всадники или попадались повозки, идущие навстречу. Но сзади никого, и это выглядело странно, особенно если учесть, что это была главная дорога к Западному Порту — одному из самых оживлённых мест на всём материке, через который, по словам Гислен, шёл весь поток на Центральный континент. Казалось бы, из столицы сюда должна идти бесконечная вереница караванов, а по факту… тишина.
Впрочем, пейзаж вокруг был живописным, и я просто наслаждался красотами: просторные зелёные равнины, пересекаемые редкими рощами, синие вершины гор виднелись вдали. Тёплый ветер наполнял воздух ароматами трав и цветов, но моя голова была занята совсем другим. Я продолжал выбивать из эльфийки крупицы искренности. Пока мы шагали по этим чудным просторам Милиса, я методично пытался выбить из Элинализ чистосердечное признание.
Она пыталась увильнуть, меняла темы, но я не намерен был отступать. Мне нужна была честность. Без этого я не мог бы спокойно идти дальше и обсуждать что-либо ещё — не только по этой дороге, но и в наших странствиях вместе.
— Неужели тебе самому это ещё не надоело? — буркнула Элинализ, сверля меня одновременно недовольным и виноватым взглядом.
— Нисколько, — отозвался я беззаботно, даже не взглянув на неё. — Ты в гостинице прогревала меня с чувством и упорством, так что теперь моя очередь. Давай, ещё раз, но на этот раз постарайся вложить больше искренности, чтобы я наконец точно поверил. Начинай.
Эльфийка тяжело вздохнула, закатив глаза, как будто я только что предложил ей сделать что-то невероятно трудное. Она скрестила руки на груди, обдумывая свои слова, но, в конце концов, деваться ей было некуда.
— Ладно… — протянула она с видимой неохотой, сделав драматическую паузу. Затем поравнялась со мной и выпрямилась, словно собираясь произнести что-то очень важное. — Я искренне прошу прощения за то, что я конченная шлюха, которая уже давно привыкла к постоянному сексу с разными мужчинами и не видит в этом ничего плохого.
Её голос дрогнул на секунду, но она продолжила:
— Я поступила как полная идиотка и дура, когда не удостоверилась в твоём стабильном состоянии, прежде чем уйти трахаться не пойми с кем. У меня не было на это никакой веской причины, кроме желания грубого, дикого секса где-то в лесу. Повела себя, как последняя сука во время течки. И я это прекрасно понимаю.
Она опустила взгляд, явно стараясь избежать моего осуждающего взгляда, но я продолжал идти, молча поглядывая на неё, ожидая продолжения.
— Да, такие привычки и этот образ жизни… Всё это — последствия проклятия. Оно сделало меня такой. Но я могла бы себя перебороть. В этот раз точно могла бы. Но я не стала.