— Так, что случилось? По порядку.
— Гислен пропала, — ответил я, едва не поморщившись от отдачи в висках. Головная боль после вчерашнего всё ещё напоминала о себе, но это было не важно. — Не просто ушла по делам, а собрала свои вещи и ушла. Совсем.
Элинализ нахмурилась. В её взгляде мелькнуло недовольство, словно ей не нравилась сама идея обсуждать это сейчас. Однако на смену раздражению быстро пришла сосредоточенная серьёзность.
— Ты уверен? Может, просто отправилась на задание или просто проветрить свою серую гриву?
Я покачал головой:
— Я искал её несколько часов. Проверил постоялый двор, гильдию. И в гильдии мне подтвердили — она покинула нашу группу. Официально. Просто взяла и вышла.
Элинализ тихо выругалась и села рядом на перила, закинув одну ногу на другую. Несколько секунд она молчала, затем заговорила:
Рассказ получился коротким, но достаточно ясным, без лишних деталей, но с той сухой честностью, от которой на душе становилось тяжело.
Гислен всегда была воительницей. С детства, с первого взмаха деревянного меча, с первого синяка, полученного на тренировке. Ученица самого Бога Меча, Гала Фариона, закалённая в постоянных сражениях и тренировках, она не знала другой жизни, кроме пути меча. Когда её признали Святой Меча, она покинула Святую Землю, устремившись в мир, жадно впитывая каждый новый опыт, каждую встречу с противником, каждый бой, в котором можно было проверить свои силы. Разные страны, незнакомые материки, расы с непонятными обычаями, монстры, чьи повадки приходилось изучать на ходу — всё это было неотъемлемой частью её пути. Она сражалась и одна, и потом в составе Клыков, её клинок всегда был обнажён, а дорога — вечно простиралась вперёд. Всё ради того, чтобы однажды стать Королевой Меча.
Но всё изменилось после распада Клыков. В тот момент у неё был выбор: вернуться на Святую Землю к своему наставнику, завершить обучение, снова войти в ритм бесконечных тренировок, подчиняя себя строгому порядку, или… продолжить путь иначе. Она выбрала второе. Осталась со мной, с новоявленной крохотной группой. Тогда это казалось хорошим решением — свободное странствие, возможность развиваться в собственном темпе.
Но со временем стало ясно: вместо того, чтобы двигаться вперёд, Гислен застряла. Незаметно для себя, она утратила тот жгучий голод к боям, тот азарт, который толкал её на поединки даже с заведомо более сильными противниками. День за днём она превращалась во что-то иное — в прирученного зверя, который привык к уюту и стабильности, который просто ждёт, когда его покормят и по головке погладит хозяин, то бишь я. Теперь её не бросало в дрожь от предвкушения битвы, а мысли всё чаще занимали простые удовольствия — еда, отдых, привычный круг общения. Её перестало терзать беспокойство о завтрашнем дне.
Это грызло её долго. Тихо, незаметно, как внутренняя ржавчина, разъедающая сталь изнутри. Но она молчала. Только вчера наконец заговорила об этом с Элинализ.
— Гис говорила, что не хочет уходить прямо сейчас. И мне казалось, что я сумела хаос в её лохматой голове убрать, но видимо этот хаос никуда не уходил… Вот ведь дура… — тихо добавила Элинализ.
Я молчал, чуть опустив голову, размышляя о ситуации. Действительно… всё это время я был сосредоточен только на себе — на своей дырявой памяти, на попытках ухватиться за ускользающие обрывки прошлого, собрать из них хоть что-то цельное. Мне и в голову не приходило задуматься, что у Гислен тоже есть свои мысли, желания, сомнения. Я просто привык, что она рядом, что она такая, какая есть, и что ничего не изменится. Она всегда была частью моей реальности, незыблемой, словно камень, на который можно опереться.
Я оттолкнулся от перил, разминая затёкшие пальцы. Движение было механическим, почти неосознанным, но в нём чувствовалась какая-то решимость.
— А я думал предложить ей и тебе заглянуть в одно из местных подземелий, — произнёс я, вытягивая фразу чуть медленнее, чем обычно, будто обдумывая каждое слово уже после того, как оно сорвалось с языка. — Думал, что совместная работа в команде поднимет старые воспоминания… а если нет, то хотя бы создаст новые.
Слова повисли в воздухе, словно их ещё можно было забрать обратно.
— Вы с Гислен сблизились сильнее, чем это обычно бывает в группах, — заметила она, склонив голову набок. — Не так, как Пол и Зенит, но скорее, как брат и сестра. Потому расставание даётся тяжелее, чем должно быть. Однако это всё же необходимый этап в жизни авантюристов, нравится это кому-то или нет. По этой причине многие не хотят образовывать группы или задерживаться в них надолго. Расставание болезненно, особенно если кто-то умирает прямо у тебя на глазах. В этом случае на новую встречу можно не рассчитывать… В нашем случае всё не так уж и плохо.