Она подняла взгляд, чуть прищурилась.
— С мечом ты нормально подружиться не можешь, но с копьём… очень опасен. Последняя тренировка явно показала мне и тебе, что наставник тебе больше не нужен.
Её взгляд был честным, без намёка на насмешку.
— Проводником по Асуре Элинализ будет куда лучше меня, а быть просто дополнительной поддержкой где-то сбоку в тени мне… как-то не хочется. Пустая трата времени. Вот и решила, что из Ратакии дальше отправлюсь своей дорогой обратно к своему учителю на Святую Землю, — произнесла она медленно, будто проговаривая это не только для меня, но и для себя самой.
Она выдохнула, и было в этом что-то окончательное.
— Попутно загляну во всякие напряжённые места на севере, чтобы размяться и прийти в форму. Тебе тоже не повредит, кстати, — добавила она, чуть склонив голову набок.
Я вздохнул.
— Понимаю, — ответил я спокойно и даже улыбнулся, выпустив все эмоции ещё несколькими часами ранее. — И как лидер «Пика Адекватности» поддерживаю тебя в твоих стремлениях… хоть и не без горечи от разлуки.
Она фыркнула и чуть отвела взгляд, но по тому, как тихо шевельнулся её хвост, было понятно, что эти слова её задели.
— Да ладно тебе… — пробормотала она, чуть передёрнув плечами. — Не буду же я вечно мечом махать.
Она подняла на меня глаза и чуть улыбнулась.
— Рано или поздно ещё свидимся.
Гислен подняла кружку, и в полумраке таверны свет заиграл на поверхности напитка.
— А сейчас давай оставим в твоей пустой голове новое воспоминание. Немного грустное, но тёплое. Как Талханд вчера говорил.
Я улыбнулся и тоже поднял кружку, наполненную каким-то странным компотом.
— Хорошие слова.
Глухой звон кружек растворился в шуме таверны, но для нас этот звук был громче всего.
Последние слова Гислен перед уходом всё ещё крутились у меня в голове, словно связка ключей, хаотично пытающихся открыть запертую дверь.
— «Если всё-таки что вспомнишь о прошлом, не держи на меня зла и извини. Могла где-то сильно напортачить, особенно когда я только присоединилась к группе…»
Они застряли где-то глубоко, цепляясь за мысли, как за неровности старой стены. Сначала я пытался не зацикливаться, но они упорно всплывали в сознании, вызывая странную, необъяснимую тяжесть. Казалось, в этих словах скрыт смысл, который я должен был понять, но не мог. Словно ключи подбирались не к той замочной скважине.
Прошло пару дней.
Сейчас мы с Элинализ направляемся в королевство Асура, оставив позади Широн и продвигаясь дальше на запад. Дорога оказалась ровной, утоптанной, уходящей далеко вперёд, теряясь среди холмов. В ней не было ничего необычного — та же потрескавшаяся земля, местами пересохшая, местами покрытая пыльным травяным ковром. По обе стороны простирались степи, где ветер играл в высокой траве, поднимая лёгкие волны. Редкие кустарники да низкорослые деревца встречались у дороги, но дальше простиралось лишь безграничное зелёное море, в котором мерцали синие и жёлтые всполохи полевых цветов.
Небо было чистым, пронзительно голубым, и солнце светило ярко, но не жгло. Ветер, мягкий и тёплый, приносил свежесть, лёгкую, почти невидимую, но ощутимую на коже. Где-то вдалеке, на горизонте, смутно вырисовывались силуэты Горной Гряды Красного Дракона, их вершины окутаны лёгкой дымкой, словно сама природа хотела скрыть их от глаз путников. В этом пейзаже было что-то умиротворяющее — просторнее, чем в Милисе, и тише. Здесь не чувствовалось напряжения, словно сама земля дышала спокойствием.
Гислен ушла в тот же день, когда неожиданно появилась.
На этот раз мы расстались спокойно, без напряжения, без сожалений — по крайней мере, так мне казалось. Немного грустно, конечно, но я понимал, что так нужно. Нам обоим. У неё был свой путь, и, пожалуй, впервые за долгое время я осознал, что это правильно. Возможно, она тоже это чувствовала.
На следующий день мы задержались у Талханда, приводя в порядок свои вещи и мыли, а также обсуждая предстоящую дорогу. Элинализ с самого утра была бодра, болтала без умолку, словно пыталась заполнить собой всё пространство вокруг. Она ни разу не упомянула своё проклятие — ни намёком, ни случайной фразой, будто этой темы вовсе не существовало. Я знал, что она делает это осознанно, чтобы отвлечь меня, не дать мыслям углубиться в ненужные размышления. Мне казалось, что в этом не было особой необходимости, но я был ей благодарен.
Талханд жил в небольшом доме на окраине города — уединённом, но уютном. Дом ему выделили на время работы по контракту. Как оказалось, он уже давно не занимался кузнечным делом в полном смысле этого слова, а больше выступал в роли наставника для молодых кузнецов. Ему платили за опыт и знания, и он, похоже, был вполне доволен. У него была крыша над головой, стабильный доход и возможность заниматься тем, что нравилось.