С этими словами Степан Степанович раскрыл серебряный портсигар, подаренный ему лично председателем Президиума Верховного Совета, членом Политбюро ЦК товарищем Калининым, и угостил Виктора Ивановича Кривошеева папиросой "Герцеговина флор".
37. У Степана Степановича Гудкова все фотографии, какую ни возьми, носили несерьезный характер. Особенно одна - он там уже в зрелом возрасте сидит у окошка в платке, по-бабьи подперев голову рукою.
Но речь тут пойдет не о нем, а о девице Луше по фамилии Беленькая, домработнице из деревни. Она жила у Матильды со Степаном и помогала Матильде по хозяйству. Когда началась война, Степан Степанович устроил ее посудомойкой в их заводскую столовую, чтобы Луше доставались хлебные карточки. Жила она по-прежнему у них в доме в поселке Старых Большевиков и переписывалась с фронтовым солдатом Пашей.
Луша с Пашей переписывались четыре года, и такое между ними все это время царило взаимопонимание, что уже между строк Пашиных писем отчетливо проглядывало: "...а когда мы покончим с фашистской чумой и я вернусь с фронта, мы обязательно встретимся и заживем иной счастливой жизнью...", чуть ли он уже не писал ей: с тобой, моя милая Луша!
Он только настойчиво в каждом письме просил прислать фотографию, ведь они никогда не виделись. Луша все собиралась пойти в фотоателье, да ей было здорово некогда.
В один прекрасный день Степан Степанович увидел на столе готовое письмо к Паше, еще не запечатанное, взял и вложил туда свою фотографию, где он в зрелом возрасте в бабьем платке, глядит из окна, подперев кулаком щеку.
Ждет-ждет Луша писем с фронта, то Паша часто писал, а тут ни ответа ни привета.
"Погиб, наверное", - решила она, и давай о нем горевать, всячески печалиться и оплакивать Пашу с большим размахом.
Тут Степан Степанович признался, что он послал ее Паше свою фотографию.
Я уже говорила, дед не был красавцем в том смысле, в каком понимают красоту мирские люди, скорее, наоборот, тем более, на этой фотографии ему было хорошо за пятьдесят. Словом, Луша обиделась, разозлилась, разревелась, прямо скажем, она погрузилась в пучину ужасных душевных страданий.
- Зачем вы послали ему не мое лицо? - вскричала она в великом гневе.
- А где твое лицо? - внезапно спросил Степан. - Где твое истинное лицо, Лукерья, которое было у тебя ДО твоего рождения?!!
Этот странный вопрос поставил Лушу в тупик. Больше того, он ее настолько впечатлил, что она застыла, как загипнотизированная.
А Степан Степанович Гудков пошел с Матильдой к соседке тете Пане Вишняковой. Вечерами они там собирались, играли в преферанс и выпивали до трех утра.
38. Однажды после войны, ближе к осени, где-то в конце августа или в начале сентября в дом Степана и Матильды кто-то позвонил. Дверь открыла Матильда Ивановна. На пороге стоял солдат в гимнастерке и хромовых сапогах с вещмешком на плече и очень крепко скрученной шинелью.
- Здесь живет Луша Беленькая? - спрашивает он и показывает Матильде хорошо ей знакомую фотографию Степы в платке.
- Тут, - сказала Матильда и впустила солдата в дом.
Она сразу догадалась, что это Паша-солдат вернулся с фронта, но прямо не верила своим глазам. Она так ругала Степана за эту выходку.
- Если бы мне, - она говорила, - ты, Степа, до личного знакомства прислал свою фотографию, даже серьезную, без платка, я бы ответила, что адресат выбыл в неизвестном направлении.
Матильда усадила Пашу за стол, накормила обедом, он чаю попил и спрашивает:
- Как думаете, она меня простит? Я так виноват перед Лушей. Мы с ней переписывались почти всю войну. Она мне писала: "Павел! Бей фашистскую сволочь! А сам береги себя, ради меня. Что бы с тобой ни стряслось, знай, я жду тебя верно. Приезжай к нам в поселок Старых Большевиков. Будем вместе работать в Жуковском на авиазаводе!..". И до того, Матильда Ивановна, меня грели эти письма! - воскликнул Паша. - Так поддерживали в трудную минуту! Что я стремился к вам сюда и душой и телом. ...И тут Луша прислала свою фотографию, - Паша тяжело вздохнул.
- Налить еще чаю? - понимающе спросила Матильда Ивановна.
- Да! - ответил Паша.
Он пил чай, кружка за кружкой, вспотел, раскраснелся и все рассказывал взволнованно Матильде - как на духу - да! первая мысль была затаиться, не отвечать на письма Луши, как будто он пал на полях сражений, погиб смертью героя.
Но вот прошло некоторое время, и в нем заговорила совесть. Не то слово "заговорила", она его поедом ела. Ведь Луша не виновата, что такой уродилась. Но Лушины глаза - они буравили Пашу, всего пробуравили насквозь, сильнее всяких слов звали в поселок Старых Большевиков по Казанской железной дороге.
Тогда он решил: покончу с фашистской гидрой, и если останусь в живых - то просто приеду и все. Вернусь к ней с войны. В конце концов, как говорится, с лица воду не пить, а Луша - золотой души человек, насколько Паша вообще разбирается в женщинах.
На этой жизнеутверждающей ноте с завода вернулся мой дедушка Степан и прямо с порога кричит хриплым басом:
- Матильда! Кто к нам пожаловал?
Степан заходит на кухню, Паша видит - а это Луша, но без платка, с огненно-рыжим бобриком над ушами и конопатой плешью.
- Так вы мужчина!!! - вскричал тут Паша ужасным голосом.
Матильда:
- Степа! Это Паша-солдат вернулся к нам с фронта.
- Да ну?!! - Степан Степанович внимательно поглядел на солдата, потом на свою фотокарточку в платке, пронесенную по всем фронтам до Берлина... и как захохочет! - Ха-ха-ха! Ха-ха-ха-ха-ха!!!
Паша вскочил, весь объятый пламенем, глаза горят.
- Значит, все это просто шутка?! - в ярости и отчаянии воскликнул он. - Мы там за вас кровь проливали, а вы?!. - кричит. - Вы!.. Вы!..
Степан глядит на его лицо, внимательно, неотрывно, и видит, что все погибли у него. Ни родни не осталось, ни дома. После того, что он пережил на войне, ему даже некуда податься. Все было истреблено неясными стихиями. Сюда он ехал с последней надеждой на счастье. Но люди обманули и предали его. Короче, Степан Гудков ясно понял, что этот парень является потенциально великой личностью дзен, полностью созревшей для внезапного просветления. Именно Паше-солдату он сможет сейчас передать свое Учение, которое передавали из поколения в поколение сменявшие друг друга патриархи от самого Бодхидхармы.
- Смотри! - приказал он Паше-солдату, ударив себя в грудь кулаком.
Смотрит Павел, а перед ним стоит его мать. Такая добрая, ласковая. Она обнимает его, гладит ладонью по стриженой голове, он чуть не расплакался. И вдруг - раз! Мама превратилась в отца. Тот брови сдвинул. Глаза из-подо лба глядят на Пашу, как будто говорят: "Ты, Пашка, не балуйся, а то получишь затрещину!". Зато его отец превратился в немца, которого Павел убил в рукопашном бою, штыком заколол. А в мертвом немце, к своему удивлению, Паша узнает живую тетку Васену, да не одну, а с козой! Дальше тетка развеялась, как дым, и превратилась в его товарища, тоже пехотинца, Никиту Лиходеева, погибшего под Ржевом. Еще Павел увидел Сталина, своих дедушку с бабушкой и напоследок - Владимира Ильича Ленина, которого он никогда до этого не видел, но сразу понял, что это он.