Гасик замолчал и осмотрел своих коллег, ожидая возражений. Но никто не возразил. Почти все прибывали в угрюмой задумчивости, если не брать в расчёт всё ещё сладко спавшую Грацию. Все, кроме Дэна. Он уже готов было возразить, хоть в чём-то, но его неожиданно прервал тихий голос Мурасаки. От этого тона Гарибальди стало не по себе:
— Так Рёму казнят? — робко спросила она, с надеждой и стыдливым вызовом посмотрев в глаза Петроса. Гарибальди, прейдя в лёгкие оцепенение от вмешательства Гасика, вздрогнул и немного покраснел. Он не знал, что ответить бывшей жене.
Им так и не удалось завести детей из-за бесплодия Гарибальди. Не смотря на всю мощь медицины «Параллели» и Башни. Им не удалось побороть столь неприятный жизненный казус с физиологией Петроса, а Харуки так и не смогла наладить свою личную жизнь после их развода. Именно поэтому она отдала всю себя учительству. И каждый из учеников был для неё сыном или дочерью, хоть свои чувства она хорошо скрывала за маской консервативной пуританки. Но Кен Рёма был особый случай. Он был, не только любимым учеником Харуки, но ещё и её племянником. Оттого она и испытывала неподдельные материнские чувства к Кену Рёме.
Петрос немного замялся и отвёл глаза в сторону. Он уже хотел ответить ей, но его вновь перебили. На сей раз Риши.
— Нет, Харуки, дорогая моя, — густым успокаивающим басом, ответил старший администратор, положив руки на колени и нежно улыбнувшись. — Я не хотел сообщать об этом до тех пор, пока эта история не разрешится окончательно, но теперь я хочу тебе и всем присутствующим сообщить следующее. Мне удалось добиться смягчения приговора Рёме, доказав то, что смерть «Йоки Козыря» может привести к серьёзным восстаниям по всей территории Хатимана. Ибо Кен Рёма имеет очень серьёзный авторитет среди обычных хатиманцев. Его приговорили к пожизненному сроку, и причислили к Неприкасаемым.
— К Неприкасаемым?! — удивился Гарибальди. — А ты случаем не перестарался? Как по мне, он, при всех его талантах, не птица высокого полёта.
— Эта птица своё гнездо чуть верх дном не перевернула. А до него в Хатимане это никому не удавалось сделать, — мягко возразил Риши. — Ты бы лучше приготовился к тому, что придётся рапортовать в Блаженные земли несколько отрядов Миротворцев для поддержания порядка.
— Ой, а я даже об этом и не подумал, — огрызнулся уязвлённый Гарибальди. — Спасибо за подсказку, глубокоуважаемый старший администратор.
— Ты, конечно, можешь на нас испускать свой яд, Петрос, но не забывай о том, что среди Неприкасаемых есть некто Дино Гренадер из Одинсона. Не помню, как его полностью зовут, — вклинился в разговор казначей Нигилисто, убирая в сторону аккуратно сложенные отчёты и снимая очки. — А ведь в нём нет ничего такого, кроме харизмы, дерзости и остроумия.
— Извините меня, но вы, господин казначей, тоже забыли, что этот парень — сущий зверь. Его банда, по сути, была небольшой армией и занималась рэкетом, выходящим за пределы Одинсона! Когда же его со всей шайкой загнали в угол, то они умудрились перебить элитный взвод спецназа Шахт. А они не лыком шиты. В итоге с ними совладали только наши мусорщики. К тому же, он и в Тартаре не мало наделал шуму, когда разозлил тогдашнего директора. Взять и перегрызть глотки десятку подосланных к нему громил не каждому дано.
— Ты мне о физиологии, а я тебе о мыслительном процессе. Я это к тому, что Дино из той же породы, что и Кен, только куда более прямолинейный. Эх, вот в такие моменты мне как раз и не хватает Чжана. Он бы смог запросто перетянуть на нашу сторону обоих, ещё до того, как стало поздно. Нигилисто замолчал, неожиданно округлив потускневшие золотые глаза. При упоминании Чжана, многие сразу напряглись, а госпожа, что до этого весело наблюдала за спором своих подчинённых, помрачнела. В их головах будто прокатились раскаты грома.
— Господин главнокомандующий, — в голосе госпожи больше не было серебра. Теперь он был полон густой медленно растекающейся ртути. — При всём моем уважении к вам, но мы собрались для рассмотрения наиболее актуальных тем, а не для того, чтобы дискутировать о балансе и важности той или иной силы. Я бы хотела услышать от ваших людей узнать от них важные новости. Пусть они будут и не очень приятными для меня.
От такого изменения тональности голоса госпожи, внутри Гарибальди все похолодело. Он тяжело сглотнул, но пересилил себя. Петрос сел на место и жестом головы отдал приказ своим подчиненным приступить к докладам.
Первым, медленно и не спеша, поднялся Гасик Акер. Он откашлялся, оглядел всех присутствующих своим чуть замутнённым непроницаемым взглядом радужных глаз, и тихо начал:
— В принципе, у меня теперь и нет как таковых важных извещений. Главной темой моего доклада была судьба Кена Рёмы, но если старший администратор уверен в исходе данного дела полностью, то этот вопрос можно и не поднимать. Но есть ещё одна пренеприятнейшая мелочь. Рай отправил в Совет запрос на разрешение переброски дополнительных войск септа Махеджи в Пустоши Авеля, для усиления охраны нескольких наиболее важных промышленных зон, а также столицы Пустошь — Аккад. Совет не может дать на это добро без личного разрешения госпожи Яирам.
— А вот это ни в какие ворота не лезет! — взорвался Петрос, вновь поднимаясь с места и яростно уставившись на Гасика. — Там и так чуть ли не целая армия дислоцирована! Зачем им понадобилось усиливать защиту? Неужто в Рае думают, что они ещё опасны? После того, что с ними сделали Риши и Чуви. После стольких пресечений их восстаний и диверсий? Да из Авеля сложнее выскочить, чем попасть в Рай или в Грань! Да и попасть туда даже ещё сложнее!
— Но ведь совсем недавно смогли обойти нашу защиту Грани, — мягко возразил Акер.
— Это был единичный случай! — сквозь зубы выпалил Гарибальди, при этом сильно покраснев. — А после расследования стало ясно, что это была чистой воды наглость.
— Но она ведь сработала? Послушайте меня, главнокомандующий. Я понимаю, что это не очень рационально, но чем защита надёжней, тем громче она рушится.
— Кроме этого у меня есть подозрения, что наши златокожики что-то от нас скрывают, — подал голос Чакайд, чья голограмма заискрилась больше обычного.
— То есть? — с подозрением спросил Петрос.
— Если господину Акеру больше нечего сказать, то я продолжу? — с почтением обратился Абрафо к своему наставнику. — И мои извинения, что перебил вас.
— Ты мне только помог, Чакайд. — медленно садясь, ответил Гасик.
Голограмма разведчика поднялась и чуть задела стол. Она на долю секунду растворилась в воздухе, придав фигуре ещё большую аморфность. Ещё не успев восстановиться, образ Чакайда начал докладывать нежным, но хриплым и дёрганным, из-за помех, баритоном, смотря прямо перед собой:
— Как ни странно, но ваше предположение, господин главнокомандующий, оказалось верным.
Петрос поднял брови, непонимающе уставившись на подчинённого. Последние две недели его настолько утомили многочисленными новыми проблемами, что даже память стала подводить.
— Я говорю о причинах пространственной буре, произошедшей месяц назад в Пустошах. Вы приказали моему подразделению проверить Авель на наличие последствий данного происшествия, — закатив глаза, напомнил разведчик.
— А! Ну, было дело. И? — ровным голосом подтвердил Гарибальди, но кратковременный глазной тик, выдал раздражение, как по отношению к себе, так и к нахальному тону Абрафо.
— А то, что после консультации с Инженерами, полной тепла и понимания, — в голосе Чакайда ещё сильнее проступил едкий сарказм. — Мне стало известно следующее. Причиной бури стал мощный взрыв неизвестного происхождения в межпространстве между Авелем и Вендиго, ближе к пространству первого. Предположительно над печально известной резервацией.
Вновь неприкрытое возбуждение с примесью недоверия и страха пронеслось среди слушателей. Гарибальди задумчиво начал дёргать себя за бородку, смотря в пространство остеклевшим взглядом. Риши был внешне спокоен, но изучающим взглядом смотрел на госпожу Яирам. Пребывая в лёгкой апатии после упоминания Чжана, услышав Чакайда, она вмиг помрачнела. Яирам сжала красивыми пальцами подол платья, и в головах людей пронеслась холодная волна разочарования. Все руководители напряглись, посмотрев на госпожу, но почувствовав их реакцию, она тут же с теплотой улыбнулась им, и в головы людей проникло умиротворение. И лишь Грация, по-прежнему сладко спя, лишь слегка повернулась на бок, что-то не довольно пробормотав.