Обескураженный Кэрри опустил взгляд и только сейчас заметил, что его рабочее место слегка дымилось. По потухшему экрану растекалось его питьё, а возле его ног валялась треснувшая кружка.
— Ну что? Пошли, Би? — обратился к другу довольный и мрачный Гарибальди. — У меня для тебя есть отличный зелёный чай высшего сорта, выращенный на лучших плантациях Долины.
— О! — выходя из лёгкого оцепенения, воскликнул Бэбил. — Но я ещё не прошёл регистрацию и всё тому подобное.
— Да успеется, — отмахнулся Петрос. — Тебя здесь всё ещё многие знают и помнят. К тому же я не собираюсь тебе вот так с порога, выдавать все секреты.
— Конечно, нет, Пепе — немного неуверенно произнёс Бэбил. — Но я думаю, что формальности нельзя вот так просто игнорировать.
— Ты единственный человек, ради которого я сделаю исключение из правил, — сказал Петрос, смотря в глаза Бэбилу. — А в остальном даже мой сын, если бы он у меня был, прошёл бы все положенные бюрократические круги ада.
— Ладно, пошли. И хватит строить из себя недотрогу! Что-что, а ты уж в своё время не одно правило нарушил, — раздражённо добавил Гарибальди и двинулся в путь.
Бэбил сочувственно улыбнулся понурому Кэрри (тот в ответ лишь что-то промычал), поправил шляпу и двинулся следом. Печальный регистратор глянул вслед своему кумиру (Надо же так опозорится!) и вновь продолжил вытирать разлитый напиток.
— Тебе не кажется, что ты был с ним слишком строг? — спросил Бэбил, догнав Гарибальди. Тот, несмотря на свой маленький рост, двигался очень быстро и грациозно.
— Нет, не кажется, — резко ответил Петрос. — Он уже давно напрашивался.
— Ясно, — мрачно произнёс Бэбил, а после просветлел и с самым детским любопытством спросил. — Кстати, а что это он такое пил? Как по мне, вещь не очень приятная.
— Ты о миндалевом кофе? — немного оживился Петрос. — Он сейчас очень популярен. Да, на вкус так себе, но зато очень хорошо бодрит!
Тут он резко остановился, повернулся и, тыкнув пальцем в грудь Бэбила, добавил:
— И он почти безвреден! Слышишь?
— Хорошо, хорошо, дружище, — сконфуженно отмахнулся Бэбил. — Но, как я понял, ты по-прежнему мало спишь. Наверное, не более трёх часов в день?
Он внимательно рассмотрел старого друга и увидел, что под целым левым глазом залегли тени.
— Последний год уже по полтора часа, — мрачно ответил Гарибальди и двинулся дальше.
— Эй, эй, Пепе, — обеспокоено проговорил Бэбил, догоняя приятеля. — Ты это ведь несерьёзно?
Гарибальди вновь остановился. Они к этому моменту дошли до широкой двери, расположенной слева от центрального входа.
— Не занимайся морализаторством, Умник, — несколько грубо начал Петрос. — Мне и без тебя головной боли хватает. Я рад тебе и надеюсь, что ты мне поможешь разобраться с известной проблемой. Если ты, конечно, в итоге не станешь на его сторону.
— Пепе, послушай…
— Не собираюсь! — резко оборвал Гарибальди. — Ты просто о многом не знаешь. О тех многочисленных проблемах, что произошли за последнее время. Не буду пока вдаваться в подробности, если ты так печёшься о формальностях! А мы ведь так надеялись, что избавившись от Тахоса, нам станет легче, но нет! Но не будем пока об этом. И ладно бы только это, но, кажется, нашу репутацию теперь никогда не отмыть! О нас и раньше, благодаря Бену, не очень лестно отзывались, но после того, как мы стали цепными пёсиками Межпространственного совета, после этого проклятого государственного переворота в Рае, на всех Уровнях ниже Хатимана, да и выше тоже, нас теперь считают за палачей! И ни как иначе! Ты это понимаешь, друг? Мы больше не благоразумные миротворцы! Мы больше не пресекаем истинное зло на корню! Мы более не держим прогресс в пределах самосохранения! Теперь мы всего лишь на всего палачи! А ещё он! Как такое вообще возможно? Он может их одним махом поставить на место, но он этого не делает! Я понимаю, что у него есть весомые причины, о которых он мне так толком не поведал! До сих пор!! Он говорит мне, что нужно быть осторожней с Советом, а потом берёт и огрызается на них, рискуя разрушить то, что мы, да и он в том числе, восстанавливаем последние девятнадцать лет! Больше вреда, чем пользы от его силы, честное слово! И это после стольких десятилетий отсутствия!!
Он замолчал, схватившись за сердце. Бэбил хотел помочь ему, но Петрос дал ему знать, что в этом нет необходимости. Пепе продолжал произносить свою тираду шёпотом, где каждое слово было полно усталости и злобы. Бэбилу нечего было сказать в ответ. Он его понимал, но при этом считал, что Петрос просто утратил былую прыть из-за чрезмерной загруженности и взвалившейся на него ответственности. Тому уже было девяносто два года. Да, его физической форме могли позавидовать и двадцатилетние атлеты, но это не отменяло того факта, что он был уже не молод. Особенно ментально и душевно.