— Тебе не следовало оставлять нас, — негромко сказал Том и тут же виновато взглянул на брата. Но Гай, погруженный в молитву, не услышал его, и Том перешел к следующему гробу, расположенному подле саркофага Маргарет. Здесь лежала Юдифь, эфиопская принцесса, мать Черного Билли. Мраморная статуя на крышке изображала красивую женщину с яростным, почти ястребиным лицом — его унаследовал сын. Она была в доспехах, как подобает командующей армией в войне с язычниками. На поясе — меч, на груди — щит; на щите — коптский крест, символ Христа, предшественник даже католического.
Густые курчавые волосы короной венчали непокрытую голову. Глядя на нее, Том почувствовал, как в нем оживает ненависть к ее сыну.
— Жаль, лошадь не сбросила тебя раньше, чем ты зачала своего щенка. — Это он произнес вслух.
Гай встал и подошел к нему.
— Разговоры с покойниками приносят неудачу, — предупредил он брата.
Том пожал плечами.
— Сейчас она ничего не может мне сделать.
Гай взял его за руку и подвел к следующему в ряду саркофагу. Оба знали, что тот пуст.
Крышка не закрыта.
«Сэр Фрэнсис Кортни, родившийся 6 января в графстве Девон. Рыцарь ордена Подвязки, ордена Святого Георгия и Священного Грааля, навигатор и моряк, исследователь и воин. Отец Генри и доблестный джентльмен, — прочел Гай. — Несправедливо обвинен в пиратстве проклятыми голландскими поселенцами мыса Доброй Надежды и жестоко казнен 15 июля 1668 года. Хотя его бренные останки покоятся на далеком, суровом африканском берегу, память о нем жива в сердце его сына Генри Кортни и в сердцах всех смелых и верных моряков, которые ходили по океану под его командованием».
— Как отец мог поставить здесь пустой гроб? — удивился Том.
— Думаю, он собирается как-нибудь вернуть тело деда, — ответил Гай.
Том пристально взглянул на него.
— Он сказал тебе об этом?
Парень ревниво следил, как бы отец не сообщил брату нечто особенное. Мальчики преклонялись перед отцом.
— Нет, — признался Гай, — но я жду от него этого.
Том утратил интерес к разговору и прошел в центр открытого пространства, где был выложен из гранита и пестрого мрамора странный круглый рисунок. В четырех точках круга располагались медные котлы, какие-то люди помещали в них древние стихии: огонь, воду, воздух и землю; это происходило в полнолуние во время зимнего солнцестояния, когда собирался орден Святого Георгия и Священного Грааля. Сэр Генри Кортни — рыцарь-навигатор этого ордена, как и его отец и дед.
В центре куполообразной крыши склепа находилось отверстие. Здание построено так хитро, что в полнолуние рисунок на каменном полу освещается и таинственный, черного мрамора, девиз ордена: «In Arcadia habito»,[2] становится прекрасно виден. Мальчики еще не знали глубокого смысла этого геральдического девиза.
Том ступил на готические буквы, прижал руку к сердцу и начал читать присягу, которая когда-нибудь и его сделает рыцарем ордена:
— Я верю и буду защищать эту Веру всей жизнью. Я верю в единого Бога в Троице, в вечного Отца, вечного Сына и вечный Святой Дух.
— Аминь! — негромко воскликнул Гай. Братья старательно изучали череду вопросов и ответов, звучащих при вступлении в орден, и после сотен повторений знали их наизусть.
— Я верю в Единую церковь Англии и в божественное право ее представителя на земле Вильгельма Третьего, короля Англии, Шотландии, Франции и Ирландии, Защитника Веры.
— Аминь! — повторил Гай. Однажды обоим близнецам предстоит стоять в свете полной луны и давать клятву.
— Я буду поддерживать церковь Англии. Я буду противостоять врагам моего суверенного господина Вильгельма… — искренне продолжал Том голосом, который уже почти перестал казаться детским. Но неожиданно замолчал — из отверстия на крыше над его головой послышался негромкий свист.
— Это Дорри! — испуганно сказал Гай. — Кто-то идет.
Оба застыли, ожидая второго свиста, более громкого: он означал бы тревогу и опасность. Но его не было.
— Это она, — улыбнулся Том брату. — Я уж боялся, не придет.
Гай не разделял его радости. Он нервно почесал шею.
— Том, мне это совсем не нравится.
— У тебя яиц нет, Гай Кортни! — рассмеялся Том. — Не попробуешь — так никогда и не узнаешь, до чего это приятно.
Шорох соломы, легкие шаги на лестнице — и в склеп вбежала девушка. Она остановилась у входа, тяжело дыша, ее щеки раскраснелись. На холм она поднималась бегом.
— Кто-нибудь видел, как ты выходила из дома, Мэри? — спросил Том.
Она покачала головой.
— Никто не видал, мастер Том. Все коров доят.