– Они говорили мне, – сказала Люси. – Это был единственный случай, когда я радовалась телепатии. Я знала, что они действительно могли сказать мне, все ли у тебя в порядке – даже если ты был без сознания.
Он обнял ее одной рукой, глядя на спящего ребенка.
– Я ничего не могла сказать, глядя на тебя. Ты мог быть.. мертв. Но было так хорошо, что Алленби и другие могли заглянуть в твои мысли и убедиться, что с тобой все в порядке. Я хотела что-нибудь сделать, чтобы помочь, но не было ничего, что я могла бы сделать. Кроме… этого. Алленби сказал мне, что ему нужны добровольцы для экспериментов с Индуктором. Ну я и вызвалась. Это все, чем я могу помочь – и я хочу это сделать.
Значит, теперь Люси знала об Индукторе. Что ж, время и необходимость секретности миновали. Уже не имело никакого значения, что знают или чего не знают теперь пленники Пещер. Теперь, когда начался погром, это уже не имело значения.
– Теперь это всеобщий погром, не правда ли? – спросила она, и Коуди на миг замер в невероятном изумление (телепатия?) прежде чем понял, что Люси просто реагировала на подсказки, заученные за долгое изучение его поведения. У всех супружеских пар бывают вспышки такого рода псевдо-телепатии, если они действительно любят друг друга. И Люси, несмотря ни на что, любила его. Так странно было узнать об этом сейчас, убедиться в этом и ощущать восторг, когда, возможно, осталось совсем мало времени. Погром по-прежнему мог разрушить все, несмотря на Индуктор.
– Люси, – сказал он. – Если мы потерпим неудачу… мы обязательно безопасно выведем тебя из Пещер, домой…
Она взглянула на ребенка и отвернулась от Коуди. И он внезапно понял, что даже с помощью телепатии никогда не поймет реакции женщины… даже Люси.
– Скоро? – спросила она Алленби.
– Да, – отозвался психолог. – Пусть кто-нибудь подержит ребенка, Люси.
Она повернулась к мужу, улыбнулась ему и отдала ребенка ему на руки. Следом за Алленби она подошла к изолированному креслу, наскоро обмотанном паутиной проводов, ведущих к сложной приборной панели.
В мозгу малыша сиял маленький огонек, подобный тем, что запомнились Коуди у золотых рыбок в пруду Америкэн Гана. Но была очень большая разница. Коуди не мог понять, в чем она заключается, но разглядывая мерцающие сознания рыбок, он не испытывал страха и сожаления. В мозгу его ребенка, его и Люси, горело слабое пламя, пылало со смешной для такого маленького и беспомощного существа уверенностью, и каждое слабое воздействие, покачивание его рук, слабые голодные сокращения животика ребенка, заставляли крохотное пламя дрожать и разгораться в новом направлении, после чего оно возвращалось к своему стойкому состоянию. Даже в лучшем из миров было так много всего, что могло заставить это пламя покачнуться… но, с неожиданной ясностью подумал он, в этом огне закалится и станет сильной личность ребенка.
Он взглянул на Люси. Теперь она сидела в кресле, и к ее вискам и основанию черепа были присоединены электроды. Худощавый и седой человек, в котором он узнал Померанса, хлопотал возле нее, следя за ходом эксперимента. Коуди прочел в его мыслях слабое возбуждение, которое ученый изо всех сил старался подавить. Это подключение, это соединение… я не понимаю, как это стыкуется с теорией. Боже мой, если бы я только был телепатом! Но если Индуктор заработает, я смогу им стать. А как прилегает это соединение… – и его мысли унеслись в индуктивные абстракции, которыми он пытался разрешить проблему.
В пещерной лаборатории было людно. Здесь собрались ученые-Немые и множество пленников Пещер – все добровольно, с теплотой осознал Коуди. Несмотря ни на что, они, как и Люси, хотели помочь.
И вот испытания начались. Люси расслабилась в кресле, нервно раздумывая о давлении электродов. Коуди отдернул свою мысль. Ему тоже было не по себе. Он потянулся к группе людей, и одно сознание откликнулось. Алленби.
– Допустим, Индуктор заработает, – в тишине сказал Коуди. – Каким образом это остановит погром?
– Мы предложим телепатию всем, – ответил Алленби. – У нас есть выход на несколько видеоканалов, так что мы выйдем на все экраны во всех городах. Я думаю, даже толпа линчевателей остановится, если им предложат телепатию.
– Сомневаюсь.
– Кроме того, на нашей стороне немало людей, подобных Померансу. У нас есть… – Его мысль прервалась.
Что-то происходило в сознании Люси. Это напоминало волну, течение чего-то непреодолимого, словно отвлеченная музыка нарастала в мыслях Люси с изменением нуклеотидов ее мозга. "Она становится телепатом, одним из нас", – подумал Коуди. Он замолчал, но его мозг торопливо говорил в тишине.