— Что за производство на этой «командировке»? — спросил Графа кто-то из этапа.
— Шахта и обогатительная фабрика.
— Золотишко моют?
— Нет. Касситеритовую руду.
— А это ещё что за фуфло? — удивлённо спросил Горби.
— Для непонятливых, объясняю — касситеритовая руда, это олово.
— Ни хрена себе, зарабатывать силикоз и махать кайлом в мои планы не входит. Тоже мне — райский уголок.
— А тебя здесь никто спрашивать не будет, куда определят, там и будешь горбатиться.
— Всё равно я в шахту не полезу и тайгу пилить не буду — я её не сажал. Лучше в «отрицалово» запишусь.
— А это ты «хозяину» на распределении скажешь, — усмехнулся Граф и разговор на этом закончился.
Новоприбывших завели в открывшиеся ворота, которые тут же закрылись за ними, так же плавно и медленно.
Этапники оказались в привратке: перед ними были ещё одни ворота, ведущие на территорию колонии. Вскоре и эти ворота открылись таким же способом, как и первые.
— Приготовиться к личному досмотру! — крикнул неожиданно звонким дискантом старший прапорщик с повязкой начальника войскового наряда на рукаве. — Мешки развязать, сумки открыть!
— К личному досмотру, — злобно передразнил прапорщика амбал с поломанными ушами и матерно выругался. Сказал бы уж прямо, идите на «шмон».
— Голос, как у евнуха, — поддержал амбала Горби. — А может он…
— Вполне возможно. Солдаты, ведь, тоже люди, — пожал плечами амбал и оба дружно расхохотались.
— Не нарывайтесь, мужики, — тихо предупредил юмористов Граф. — Здесь шуток не любят.
— Мы не мужики, — обиделся Горби. — И не надо нас стращать.
— Зона покажет, кто вы на самом деле, — усмехнулся Граф и первым пошёл на «шмон».
Два прапорщика проводили «шмон» очень быстро и профессионально. Выворачивали мешки и сумки, трясли рюкзаки — искали запрещённое.
Но на строгий режим шли люди опытные и запрещённое давно сплавили на этапе, проводя бартерные сделки с конвоем, променяли кожанки, модельные туфли и пуховики на плиты чая, бутылки со спиртным и наркотические «колёса».
После того, как всех тщательно обыскали, новоприбывших по внутреннему коридору провели в административное здание.
И пока шли, Руфат успел беглым взглядом разглядеть: и огромный плац, и десятка два двухэтажных домов кирпичной постройки, каждый обнесённый высоким забором из металлической сетки, и расположившееся точно в центре жилой зоны длинное одноэтажное кирпичное здание столовой-клуба и дома быта, и пристроенная рядом котельная с баней.
Несколько на отшибе, в ближнем к «вахте» углу колонии расположилось здание штрафного изолятора.
— Строго по одному заходить в здание! — громко, звенящим голосом, приказал начальник войскового наряда, как только группа этапников приблизилась к проходной. — В конце коридора ждать!
Руфат шёл по длинному, но довольно широкому, коридору и от нечего делать читал таблички на дверях кабинетов. По обе стороны длинного коридора тянулись двери с металлическими табличками: «Оперчасть», «Нарядная», «Заместитель начальника по производству», «Заместитель начальника по ПВР», «Режимчасть», «Плановый отдел», «Бухгалтерия»…
В конце концов, Руфату надоело это занятие, и он перестал обращать внимание на однотипные, рябившие в глазах, таблички.
Наконец прапорщик идущий впереди группы остановился возле двери, на которой красовалась табличка «Смотровой кабинет», приказал ждать вызова.
Через минуту к двери подошёл дежурный помощник начальника колонии постучал, выждал паузу и вошёл в кабинет, плотно закрыв за собой дверь.
Не прошло и пяти минут, как дверь кабинета распахнулась, и появившийся на пороге капитан приказал: — Заходить пятёрками, быстро раздеваться догола, пройти медосмотр.
Первыми у дверей стояли: Горби, здоровенный парень с бычьей шеей и сломанными ушами, ещё один кряжистый, плотного телосложения мужичок, лет сорока на вид, четвёртым стоял Граф и замыкал первую пятёрку Руфат.
Войдя в кабинет, Руфат огляделся. В довольно просторном кабинете стояли четыре стола. На столах таблички: «хирург», «невропатолог», «окулист», «ухо, горло, нос». За каждым из них сидели врачи в белых халатах.
В глубине кабинета стоял ещё один стол, больших размеров и с табличкой «терапевт». За этим столом, на обтянутом кожей кресле с высокой спинкой восседала, как на троне, женщина, так же, в белом халате.