Странно, он же совсем недавно был внизу и разговаривал с генеральным. И когда только успел так надраться? К тому же, фамилия Дентон и "нажрался как свинья" были слишком несовместимы, находясь в разных весовых категориях.
Пока я молча размышлял, что ответить и есть ли в этом смысл (может просто притвориться, что я заснул с открытыми глазами?), Дентон дошел до моего рабочего стола и развалился на соседнем стуле.
- Твою мать, Новак. Если меня сейчас стошнит прямо на какой-нибудь ваш договор, не обессудьте. Но до туалета я не рискнул идти, зная, что за зрелище может меня ожидать в любом из них. А что еще я мог подумать? Ни вас, ни этого вашего вездесущего Тейлора.
Дентон махнул рукой куда-то в сторону и красноречиво поморщился, а я бы так же эффектно и привычно закатил глаза, если бы был уверен, что в этом сейчас есть хоть какой-то смысл.
Какого черта он несет? Неужели обязательно продолжать этот взаимный обмен "любезностями", даже в праздничный вечер и когда за нами никто не наблюдает? Какой в этом смысл - кусать меня в отсутствие благодарных зрителей и не в пример остальным? Или его личная антипатия распространяется и во внеурочные часы, которые даже не оплачиваются? И при чем здесь вообще Магнус? Хотя...
Задаваясь чередой явно риторических вопросов, я внимательно посмотрел на нашего финансового директора.
Кажется, я начинал что-то понимать и, в следствие этого, запутываться еще больше.
Дентон же говорил, что принимает какие-то антибиотики.
Я скосил взгляд на пустой, с кубиками подтаявшего льда на дне, бокал в его руке, который он тут же небрежно толкнул от себя по столу, и тот оставил едва различимый влажный след.
Тогда зачем он пил? Даже для него это чересчур - быть таким придурком, зная, какую реакцию эта ядерная смесь может вызвать. Или он полностью уверился в своей "божественной бессмертности", вытекающей из того, что все кругом по умолчанию "имбицилы", и что "поборникам морали" еще прижизненно, и в отсутствии недостаточного финансирования на установку памятников, выдают само-заряжающиеся нимбы и флакончики с иммунитетом против похмелья внутри?
- Могли бы и присоединиться, - решил подыграть я, апатично соображая, сколько времени придется ждать такси, если позвонить уже, и устало помассировал виски.
Дентон насмешливо вздернул свою шикарную черную бровь, и на его виске блеснула маленькая капля. Вообще все его лицо было странно влажным.
У него что, жар?
- Чтобы я на собственном опыте убедился в неоспоримом таланте Магнуса и все-таки увеличил вам тираж? - издевательски протянул он, и у меня тут же пропало всякое желание переживать за его здоровье. Гадюка по-прежнему жалила отменно. - Нет уж, увольте. И вообще, откуда столько стереотипов? Если гей, то значит, что подойдет любая задница? Вы полный болван, Новак.
Последние слова он произнес с придыханием и явным удовольствием. Словно это все было чертовски забавной шуткой. А я моментально вспомнил, как же я ненавижу эту злоебучую дрянь.
- Причем, как оказывается, не только в профессиональном плане.
Пальцы сами собой сжались в кулаки и вместо еще недавно вялой и равнодушной усталости, внезапно сознание затопили неконтролируемые по своей силе холодная ненависть и ярость, неотличимые друг от друга. Как кадры кино, перед глазами услужливо промелькнули все те ситуации и многочисленные собрания, на которых Дентон, не стесняясь в выражениях и с неизменной неиссякаемой фантазией, растягивал и имел меня разом во всех ему известных направлениях. И к черту, что он сейчас может вообще ничего не соображать.
Шумно выдохнув, я почувствовал, как кончики пальцев стало покалывать почти что от физического желания причинить ему боль. Ударить как следует и унизить, чтобы он харкал кровью и валялся у моих ног на полу, разом растеряв весь свой нарочитый гонор и высокопрофессиональную спесь. Стереть с его лица эту издевательскую улыбку и не слышать одни и те же слова, все время проигрывающиеся в голове знакомым саркастическим голосом.
До этой самой секунды я даже не представлял, насколько сильно его не выношу. И одновременно не мог понять, за что он меня так ненавидит. Возможно, давно пора было признать, что для этого нет определенной причины? Но в какой момент я показал себя удобным "мальчиком для битья" и что сделал не так? Какое он имеет право постоянно меня унижать и смотреть с таким пренебрежением? И чего во мне самом больше - гнева, уязвленного самолюбия или самой настоящей и такой детской обиды?
И это чувство внутри было странным. Таким же неконтролируемым, как и неоднозначным. Я не смог бы описать его набором простых и односложных чувств или одним словом. Не смог бы даже назвать причину. Я просто ощущал, что это и есть некий предел. Бессознательно ли или специально и планомерно, но Дентон с присущим ему одному мастерством довел меня до той точки, откуда уже не было благополучного возврата. Словно мы наперегонки и на полной скорости мчались к обрыву, и только что закончилось то критическое расстояние, когда еще можно было повернуть назад или остановиться. Теперь же оставалось долгое и неминуемое падение вниз, которое должно было закончиться грудой покореженного металла и яркой вспышкой огня в мозгу. Только я не собирался падать один.
Стоила ли игра свеч? Поступал ли я правильно? Или быть может мне повезет и он окажется одним из тех извращенных придурков, уважение которых можно заслужить только грубой обороной?
Ничего не замечая, финансовый директор продолжал веселиться, по-видимому окончательно удостоверившись в своей полной безнаказанности. И мутного тусклого света от монитора было достаточно, чтобы я мог разглядеть его знакомое и, одновременно, такое чужое лицо, с выученными наизусть и до зубного скрежета чертами - от узких скул до неестественно пухлой нижней губы.
Не удивлюсь, если он балуется ботоксом или другой косметологической хренью.
- А еще меня в любой момент может вырвать от того лица "всезнайки", с которым ты каждый раз доказываешь мне какую-нибудь очередную чушь, - плавно перешел Дентон на "ты" и тихо хмыкнул каким-то своим мыслям.
Я медленно встал и подошел к нему, сам еще толком не зная, что собираюсь сделать. Но одно желание стало отчетливым - заткнуть.
Было достаточно всего одного шага, чтобы над ним нависнуть, пока он упивался своим небывалым красноречием, и мне даже по привычке не пришлось вздергивать подбородок.
- И да, почему я в данный момент сижу здесь и говорю тебе все это? - и он наклонил голову к плечу, растягивая губы в своей жалостливой ухмылочке и больше всего сейчас похожий на мошенника, в рукаве которого совершенно неожиданно для других игроков оказался джокер, - Потому что, Новак, ты реально меня задолбал. Заметь, не "заебал", так как об этом тебе даже мечтать не следует, а за-дол-бал.
Первое: я никогда не умел достойно проигрывать. Второе: у меня было главное правило, которое заключалось в том, что я никогда не смешиваю работу и личную сторону своей жизни. Ну почти никогда. Третье: я привык говорить как можно больше правды, если она почти ничего не стоит и имеет положительный эффект - так сказать, для пользы дела. Правда, в данном случае, эта польза была весьма сомнительной.
- Джейси Дентон, ты самая последняя блядь, какую я только в своей жизни видел, - произнес я медленно. - И заметь, сейчас я говорю не о том, предпочитаешь ли ты подставлять свою задницу в постели...