— Понимаю твоё раздражение, — сказал я, — но и ты пойми: Рэй человек гордый, и всё, чем обязан другим людям — Шекспиру, Мелвиллу, Диккенсу, Эмили Дикинсон, Тому Вулфу (который из Северной Каролины, а не щёголь в белом костюме), — признаёт охотно и с благодарностью. Совсем другое дело ты, бесплотный дух, эманация. В конце концов, раз ты невидима для всех остальных, то и он не обязан всегда признавать твоё существование.
— Поразительно, — заметила она, поджав губы, — как мало знает председатель Лос-Анджелесского Западного отделения клуба поклонников Брэдбери о человеке, которому поклоняется! Кто, по-твоему, вдохновил Рэя на чтение Чарльза Диккенса и Эмили Дикинсон? Кто шептал ему на ухо: «Испей из Кастальского ключа, мой мальчик! Оставь минералку Эвиан и Эрроухед рекламщикам и сочинителям меню»? В те времена он ещё ко мне прислушивался, о да! Признавал меня и от души прикладывался к Кастальскому ключу. Расцветал на глазах, и процветал… но когда достиг степеней, стал фигурой национального, а там и международного масштаба, и начал получать валентинки от всяких Бернардов Беренсонов, Трюффо и Горбачёвых, решил, что вполне способен справляться и сам.
— А разве не так?
Полли помолчала.
— Ты до сих пор председатель Лос-Анджелесского Западного отделения?
— Нет.
— Это хорошо.
— Меня провалила на выборах фракция, которая считает, что Рэй должен одеваться более формально.
— Неважно. Твоё невежество ужасает. Когда вернёшься домой, спроси себя: откуда взялись все идеи Рэя Брэдбери? Как может один человек, без посторонней помощи, написать про миры внутри миров и снаружи, про трёхсотфунтовую певицу, про пикник на миллион лет, сезон качелей, город, в котором никто не выходит, и день с нескончаемым дождём? А наказание без преступления, механическая бабушка, Христос-Аполло, чудесный костюм цвета сливочного мороженого? Спринт до начала гимна, призрачные парашютисты, диктатура сжигателей книг, ревун и динозавр, буддийский храм и лачуга, день смерти в Мексике, станционная вывеска и полуночный локомотив, прыгавшая давным-давно через скакалку девочка… Неужели ты полагаешь, что хоть один писатель, которому, помимо всего прочего, приходится читать лекции, давать интервью, писать предисловия и заседать в президиумах, способен сотворить всё это без помощи наставника, ангела-хранителя и преданной секретарши в одном лице — вот такой вот Музы-на-все-руки?
— Да, полагаю, — кивнул я. — Рэй способен — и не нуждается ни в чьей помощи!
Понятия не имею, откуда взялся торт. До тех пор я его не видел, и под хитоном у Полли он бы точно не поместился. Тем не менее, я получил его прямо в лицо, а муза исчезла, словно её и не было. Счистив, насколько мог, лимонный крем со лба, глаз, носа, щёк и галстука, я поплёлся из мансарды домой.
Всё, хватит с меня рецептов Спироса. И передайте этой стерве от духовной поэзии, что я снова баллотируюсь в председатели. Вот!
Перевод — Н. Марвин