Хотя, справедливости ради, предыдущий гендир тоже никогда не сообщал заранее тему совещаний. И да, бывало ставил планерки после окончания рабочего дня. Не часто, но иногда такое случалось. Может, раз в несколько месяцев. Меня зачем-то на них звали, хотя там никогда не обсуждались вопросы моей области, поскольку предыдущий гендир не любил публичность. Но я всё равно приходила, потому что нельзя было не прийти. Вот только зная Вову, совещания в семь, восемь и девять вечера теперь станут нормой.
Я отключаю голову и полностью отдаюсь музыке. Вхожу в кураж. Хулио тоже. Мы крутимся в танце, позабыв про время. Обожаю Латинскую Америку и все, что с ней связано. Впервые там побывав, я в прямом смысле открыла для себя Америку. Пока что я была только в Перу, Мексике и Бразилии. В Аргентине тоже обязательно побываю и станцую танго там.
Музыка замолкает, и я замираю вплотную к Хулио, подняв одну ногу и согнув ее в колене. Несколько секунд тишина, мы смотрим друг другу в глаза, часто и глубоко дышим…
- Не плохо, - раздается откуда-то сбоку голос, а следом аплодисменты.
Это настолько неожиданно, что, вскрикнув, мы с Хулио отскакиваем друг от друга, словно ужаленные. Аргентинец картинно хватается за сердце. А я прирастаю к полу.
В дверях стоит Вова. На лице бывшего мужа красуется насмехательско-издевательское выражение.
- Я глядя на вас вспомнил аргентинский сериал, который в моем детстве взахлеб смотрела бабушка. Там был герой Педро и героиня Хуанита….
Меня густо заливает краской. Потому что Вова откровенно стебется. Хотя что такого? Это был танец. Возможно, слишком показушно-страстный, потому что Хулио любит перегибать с эмоциями. Но Вове-то что? Я свободная девушка. Что хочу, то и танцую. С кем хочу, с тем и танцую. Но ядовитый стёб бывшего мужа ужасно злит.
- Мадре миа! - Хулио перебивает Вову на рассказе про жизненные перипетии Педро и Хуаниты из сериала. - Кто вы такой и почему вошли без разрешения?
- Я за Яной, - коротко отвечает Вова и скрещивает руки на груди.
Сейчас он придирчиво с головы до ног оглядывает Хулио. Насмехательско-издевательское выражение лица уходит, вместо него появляется скептическое. Бывший муж переводит взор на меня и вопросительно выгибает одну бровь: мол, ты серьёзно?
- Дьос мио! Бонита, - Хулио поворачивается ко мне, - почему ты не предупредила, что за тобой приедет амиго? Так и инфаркт получить можно. О Дьос, о Дьос.…
Причитая на испанском, Хулио направляется к ноутбуку с музыкой. После меня у него урок с другой девушкой, которая танцует чачача. Она как раз идет по коридору позади Вовы и скрывается в женской раздевалке.
- Яна, я жду тебя, - теперь нет ни насмехательского выражения, ни даже скептического. Вова стал сух, строг и серьёзен.
- Да, я сейчас. Мне надо переодеться.
Я проскальзываю мимо Вовы и захожу в раздевалку. Здороваюсь с девушкой, быстро стягиваю с себя красное платье с танцевальными туфлями и одеваюсь в деловую одежду, в которой была на работе. Когда выхожу из раздевалки, Вовы уже нет. Он ждет меня в машине на улице. На тротуаре замираю на мгновение, ловя флешбэки из прошлого.
Так было и раньше: я откуда-то выходила, а Вова ждал меня в автомобиле. В салоне горел свет, муж сидел за рулем и задумчиво барабанил пальцами по рулю. Несколько секунд я любовалась супругом со стороны, а потом бежала скорее к машине, чтобы забраться на переднее сиденье и поцеловать Вову.
Вот только сейчас я не несусь к машине сломя голову, а спокойно иду. Сев на переднее сиденье, не тянусь за поцелуем, а молча пристегиваюсь. Прячу лицо за длинными распущенными волосами, потому что оно полыхает от воспоминаний. У Вовы та же машина, что раньше, и пахнет в ней так же. Этот запах наполняет легкие. Воспоминания - кстати, почему-то больше счастливые - всплывают в памяти одно за другим, сдирая пластыри с моих душевных болячек.
- Во-первых, - Вова трогается с места и сразу начинает разговор, - раз так, то давай ты, Яна, хорошо подумаешь, сможешь ли ты работать дальше в «Олимпе» под моим руководством. Такие выходки, как сегодня, недопустимы. Да, я не прав, что назначил совещание после рабочего дня. Но и тебе надо было не к врачу, к которому ты записывалась за полгода, а на какие-то дурацкие танцульки.
Вова говорит спокойно, но с таким металлом в голосе, что я невольно съеживаюсь. Проглатываю «дурацкие танцульки». Молчу.
- Так теперь всегда будет? - спрашиваю после паузы. - Бесконечные ночные совещания и работа по выходным и в праздники? Мне важно понимать это для принятия решения о дальнейшей работе в «Олимпе».