Мир сотрясался и плясал, колебалась сама земля. Он обеими руками обхватил ее за талию и присел на пятки, увлекая ее за собой. Спина ее оперлась на его грудь. Она полностью лишилась чувств, прижимаясь к нему, а дыхание ее стало коротким и спазматическим.
Сидя, как на колу, она не могла убежать. Высвободившиеся его руки шарили по всему ее телу. Пальцы запутались в ее волосах. Он дотронулся до ее венерина бугорка и она вскрикнула, задергавшись и выгибаясь в его сторону.
Он прикрыл ей рот рукой. Она ее укусила. Он застонал: ему это понравилось. Он приподнимал ее все выше и выше, срывая с нее слой за слоем защитные покровы, внешние приличия и благопристойность и обнажая все, что под ними скрывалось. Они взорвались одновременно, и извержения сотрясли обоих, всепоглощающие волны чувственности дрожью пробежали по их телам.
И когда стих последний спазм, он убрал ладонь от ее рта.
— Я не мог допустить, чтобы кто-нибудь нас услышал.
— Знаю, — едва выдавила из себя она.
Ее обмякшее тело балансировало на его стоящих под углом бедрах. Она откинула голову назад, улеглась на его плечо. А когда она покачала головой, то волосы ее каскадом спустились ему на спину. Она слегка всхлипывала — отчасти от облегчения, отчасти от обуревавших ее эмоций, всепоглощающих и неуемных, волнами накатывающих на нее. А когда эмоции улеглись, то она нашла его руку и поднесла ее к губам. Поцеловала ему ладонь.
— Прости меня, что я тебя укусила.
Он зубами потеребил ей ухо.
— Временами это бывает прекрасно.
Результатом был потрясенный смех и задумчивый вздох.
— Любовь поразительна, не так ли? Я никогда не думала…
Он замер в ожидании.
— Я никогда такого не предполагала, — наконец, проговорила она. — Никогда даже не осмеливалась мечтать.
Его тело замерло. Еще никогда он так ее не любил, как сейчас. Он попытался придерживать ее, не раздавливая. Больше он ее не отпустит.
Через несколько минут дыхание ее стало более ровным. Она сняла его руки с талии и стала водить ими по всему телу.
— Теперь я принадлежу тебе.
Эти слова, земные и незамысловатые, прозвучали, неся в себе звон истины.
— Верно. Ты моя.
Мелисса улыбнулась в тихом изумлении, а глаза ее стали обшаривать белые стены, простую обстановку, стали изучать мужчину в зеркале, держащего женщину так близко, что они становились единым целым. Наконец, она кому-то принадлежит. Она стала здесь своя.
— Я люблю тебя, Рейли.
Он неподвижно держал ее целую вечность.
— Через четыре дня я отправлюсь в путь.
— Я буду тебя ждать.
Он поцеловал ее в плечо, слизывая соль с кожи.
Кружащие голову, покалывающие ощущения зародились где-то в нижней части ее тела, и они стали выплескиваться наружу, расплываясь по бедрам. Она позволила им беспрепятственно разливаться, задумываясь, ощущает ли это и он. Ведь они еще не разъединились.
— А ты будешь меня ждать?
— Столько, сколько тебе потребуется.
Пока Аврора не повзрослеет настолько, что больше не будет нуждаться в нянюшке.
Где-то в холле зазвучали голоса, но потом стали стихать. Они разъединились, когда голоса совсем умолкли. Рейли высвободил простыню и завернул в нее Мелиссу. Вернулась нежность, исчезло бешеное желание. С улыбкой, слегка кривившей его губы, он убрал потные волосы у нее со лба.
— Я буду мечтать о тебе.
— Только не останавливайся.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя.
И сердце каждого из них дало обещание: я буду ждать тебя.
Мелисса прошла по гравиевой дорожке мимо круглой изгороди, через затемненный парк прямо к главным воротам. Почтальон опаздывал, и ящик на каменном столбе был пуст. Она решила немного подождать и послушать пение птиц на деревьях.
Свадьба прошла блистательно. Хелена выглядела ослепительно-шикарно в свадебном платье с обнаженными плечами. Лорд Дарби смотрелся столь же достойно и аристократично, как любой из портретов, висящих в главной галерее. Аврора проскользнула в уголок церкви в красном бархате и при ленточках — лучистый ангел, держащий в руках букет только что распустившихся бутонов роз.
Мелисса вздохнула, покраснев от того, что припомнила, как она плакала. Рейли сидел рядом на церковной скамье.
— Я всегда плачу на свадьбах, — хлюпая носом, проговорила она.