Он вздернул голову, заметив яркое пятно. По дорожке к коттеджу бежала Аврора. Она остановилась, чтобы сначала сорвать цветок. Рейли увидел, как она поднесла его к губам и изо всех сил втянула в себя его запах. Она заметила его в окне и помахала ему рукой, опять задержавшись из-за огромного количества попавшихся ей на пути ландышей.
— Идет Аврора.
Мелисса ничего не сказала.
Вот так будет всегда, если он согласится на ее предложение. Аврора бежит к Мелиссе, а Мелисса тут, как тут. А почему бы и нет, подумал он. Почему они с этим не справятся? Он обернулся.
— Ты обещала, что всегда будешь в распоряжении ребенка.
— Ты же знаешь, что это именно так.
— Так почему ты не можешь быть в ее распоряжении здесь?
— Здесь? — Она поглядела на него.
— Если что-нибудь случится с ее родителями, ты все равно будешь здесь. Со мной. Она будет знать, где ты. Она будет знать, что ее всегда рады видеть.
— Это не одно и то же.
— Почему бы тебе ее не спросить?
— Как я могу ее об этом спросить? Ведь она ребенок.
— Спроси, не возражает ли она против нашего брака.
Мелисса возмутилась столь прямолинейным требованием.
— Ты же знаешь, что она скажет. Она придет в восторг; для нее это лишь очередное ухаживание. Для нее это будет лишний повод надеть красное бархатное платье.
— Совершенно верно. Она не ощущает для себя угрозы в том, что мы любим друг друга. Для нее это не предательство. Она не такая, как ты, Мелисса.
Да, она не такая. Прильнув к окну, Мелисса наблюдала за тем, как девочка играет, сойдя с дорожки. Аврора вовсе не была хрупким созданием, она умела приспосабливаться, адаптироваться и не спорить с очевидным. Мелисса знала об этом. Каким-то образом она была заранее в этом уверена. И все же ее работа заключалась в том, чтобы Аврора заведомо никогда не узнала, что это такое — быть ранимой, быть брошенной людьми, которые должны любить ее.
— Она, возможно, более сильный ребенок, чем тот, каким была я, но это не означает, что ей не может стать больно.
Рейли встал позади и проговорил тихо и решительно:
— Она более сильная благодаря тебе. Во всех перипетиях, связанных с жизнью ее матери, у нее всегда была ты. Ты внушила ей уверенность в себе, позволяющую ей справляться со всем. Спроси ее. Спроси ее, как она это воспримет.
Он отворил дверь коттеджа в тот самый миг, когда Аврора поднесла к ней кулачок, чтобы постучаться.
— Рейли! — официальным тоном произнесла она.
— Принцесса! — низко поклонился он.
Она потрепала ему затылок, а затем проплыла в комнату.
— Я сделала так, как вы мне сказали.
— Что именно, девочка?
— Позвонила маме в Лондон.
— По междугородней? — уточнила Мелисса.
— Шеф-повар помогла мне. Я хотела получить ответ на свое письмо.
— Что за письмо?
— Которое я написала сама. — До предела довольная собой, она стала разгуливать по коттеджу.
В то же самое время эти пляшущие голубые глаза избегали смотреть в лицо Мелиссе.
— Аврора?
— Рейли сказал, что мне следует это сделать, — выпалила она.
Мелисса поглядела на него требовательным взглядом.
— Итак, что тут происходит?
— Как только я зашел в дом, она повисла на мне и стала интересоваться письмом, — ответил Рейли. — Я предложил ей позвонить матери, раз она не может подождать до завтра.
Мелисса поглядела на довольную собой подопечную. Она без труда представила себе, как Аврора обратилась с требованиями к Рейли в тот самый миг, когда тот ступил на порог дома; она унаследовала это безмятежное ощущение того, что все ей обязаны, от собственной матери.
Мелисса собиралась с силами, ибо поражения — вещь временная. Когда дело доходило до любви, то Аврора чувствовала, что имеет право и на это. Ей никогда не приходило в голову, что любовь может быть обусловлена хорошим поведением, тишиной или отсутствием на глазах у матери. Она никогда не обжигалась так, как Мелисса. Но может ли Мелисса защищать ее вечно? Или она уже защитила ее в достаточной степени, чтобы из девочки вырос уверенный в себе, счастливый человек.
Сидя за столом у окна, Аврора вынула бумагу и карандаши, словно собираясь писать продолжение своего загадочного письма.
Мелисса сложила руки.
— О чем будет это письмо?
— О школе, — небрежно ответила девочка.
Какое легкомыслие! Холодок пробежал у нее по спине.
— Ты рассказывала им о нашей школе? — решилась спросить Мелисса.
— Я сказала им, что хочу ходить в школу. В настоящую школу.